Жизнь за ангела

Соловьёва Наталья

 - Знаю.

 - Какие?

 - Игорь, Сергей, Анатолий… – пытался я вспомнить.
– Алексей, Владимир, Петр, Андрей. Александр, Павел, Николай, Василий…

 - Ладно, я тебе верю.

 - Если честно мое полное имя Ханс Вильгельм. Ганс, почти то же самое что Иван.

 - Значит, ты тоже выходит Иван?

 - Выходит что да.

 - А тебе самому твоё имя нравится?

 - Не знаю, меня так назвали. Бабушке не нравилось, она меня Иваном звала.

 - А тебе это имя тоже идет, он тебе тоже подходит.

 - Ты так думаешь?

Может быть?

 - А можно я тебя тоже Иваном буду звать? Ганс мне не нравится.

 Мне было забавно. Честно говоря, я даже не знал, как ответить на этот вопрос. Иван? Так называли всех русских, и в тоже время так называла меня бабушка, в этом имени было нечто, что напоминало мне о ней. Раньше я не понимал, зачем она меня так называла, а потом понял, иностранные имена ей просто не нравились, в них было что-то чужое, а она даже в Польше тосковала по родной Одессе. Отец же просто назвал меня в честь деда, который умер, так он видимо хотел сохранить о нем память, а может, отдавал дань народной традиции, в Германии часто называли сыновей в честь своего отца. Имя Ганс, мне казалось тоже слишком простым, и каким-то дурацким, я его не любил. У Кати же, мое имя тоже вызывало негативные эмоции, если от этого она ко мне испытывала меньше неприязни, то какая разница?

 - Можно, - ответил я согласно, – зови, если хочешь.

 - Да, а фамилия твоя как? – спросила она.

 - Краузе.

 - Кра-у-зе? – произнесла по слогам. Интересная фамилия.

 - Обычная фамилия, немецкая.

 Она была распространена также часто, как Шмидт, Шнайдер, Шольц, Вагнер…

 - А она что-то обозначает?

 - Да, конечно. Завиток, вьющийся или кучерявый, – я старался подобрать слово.

 Катя засмеялась, глядя на меня, кудрей у меня, конечно не было, волосы были прямыми, что не вязалось со значением моей фамилии.

 - Вот как?

 - Шмидт-это Кузнецов, Шнайдер – портной…

 Катя слушала меня с интересом.

 - Много ты знаешь!

 Стех пор, Катя периодически называла меня Иваном, когда ходила за мной и делала перевязки. Но иногда я не сразу отзывался, только потом понемногу привык.

 Услышав, что девушка зовет меня Ваней, доктор весьма поначалу удивился.

 - Ваня? Какой он Иван?!

 - Пусть...я сам согласился. Какая мне разница?

 - Мне не нравится это его дурацкое имя, - ответила Катя.
– Если я назову его Гансом, я его задушу! Или выцарапаю глаза!!!

 Вячеслав возвратился во взвод, явно взвинченный, в плохом настроении.

 - Ходил в санчасть? Дали тебе таблетку? – спросил один из товарищей.

 - Дали! – ответил он раздраженно и зло.

 - А что случилось? Медсестричка тебе не улыбнулась?

 - Помните этого «Фрица», которого мы в последний раз взяли, я ножом еще его ранил?

 - Ну и что? Он же вроде живой был, показания дал. Что еще?- спросил Федя Семенов.
– Не помер?

 -

Представляете, живой зараза! До сих пор в нашей санчасти валяется, разлегся как на курорте.

 - Его что, еще никуда не отправили? – спросил Мелешников Ваня.

 - Нет.

 - Так отправят, чего ты переживаешь, – сказал Иван.

 - Я в санчасти с ним сцепился, чуть не задушил гниду. Он еще ручкой мне помахал, ауф видэрзэн. Тут еще как на грех, майор в санчасть заглянул, выговор мне дал, три наряда вне очереди!

 Бойцы засмеялись.

 - Сам виноват, на хрена ты с ним связывался? Без тебя разберутся, все равно в НКВД попадет, там займутся. Только неприятностей себе на задницу схлопотал. Спокойнее надо Слава, нервы в разведке они ни к чему.

 В помещение заглядывает сержант.

 - Старший сержант Нестеренко, вас в штаб к комдиву вызывают.

 - Достукался.

 Если комдив уже вызывает - дело серьезное! Все знали и полковника Джанджгаву, зря он не будет. Строг командир, если разбор полетов устроит, мало не покажется.

 Зашел он в штаб.

 - Разрешите доложить, ст. сержант Нестеренко по вашему приказанию прибыл.

 - Что у вас за инцидент произошел в санчасти, потрудитесь объяснить? Почему вы накинулись на пленного?
– спросил Слышкин.

 - Виноват, товарищ генерал. Он сам спровоцировал это.

 - Чем? Напал на вас с оружием? Оказал сопротивление?

 - Никак нет. Он мне рукой помахал, сказал: «Ауф видэрзэн»! Ответил мне дерзко, нагрубил.

 - Точнее. Он что обозвал вас как-то?
– спросил зам комдива.

 - Никак нет. Просто дерзко ответил.

 - Правильно сделал, вы не должны были с ним разговаривать. Я не разрешал, никому общаться с пленным без моего разрешения.
– ответил Джанджгава.

 - Он подушкой в меня кинул.

 - За что?

 Вячеслав опустил глаза.

 - Я спрашиваю! – рассердился зам комдива.

 - Я сказал ему что, разлегся он как на курорте.

 - А вот это уже не ваше дело! С ним без вас разберутся, компетентные органы и отправят куда надо. Вы понимаете, что он пленный, и я могу в любой момент расстрелять человека, за любую провинность? Но прежде я должен во всем разобраться, потому что мне тоже придется объяснять это кое-кому. Его уже, допрашивали с НКВД и должны забрать, так что лишний геморрой мне не нужен. Вам ясно?
– спросил Комдив.

 - Так точно.

 - Идите.

 Если в НКВД, решат, что человек им по каким либо причинам нужен, или просто представляет, хоть малейший интерес, проблем не избежать, а комдиву понятно этого не хотелось.

Глава 30

 Вечером Катя принесла мне чай, а вместе с ним банку консервов.

 - Что это? – спросил я у девушки.

 - Сгущенка.

 - Сгу-щен-ка? – произнес по слогам.