Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах
Шрифт:
7 сентября 1932 года А. М. Горький послал И. В. Сталину книгу «Смерть Владимира Маяковского», вышедшую в Берлине со статьями Р. Якобсона «О поколении, растратившем своих поэтов» и Д. П. Святополка-Мирского «Две смерти: 1837–1930» с пояснительной запиской: «Наконец, посылаю книжку со статьей Святополка-Мирского о Маяковском. В связи с организацией Литвуза мне очень важно — и даже необходимо — знать Ваше мнение о правильности оценки Мирским Маяковского». [1.49]
Летом 1930 года сам Максим Горький опубликовал статью «О солитёре», в которой наконец-то однозначно высказался по поводу трагической гибели поэта: «Чем более решительно рабочий класс „ломает хребет“ всесоюзному мещанину, тем более пронзительно и жалобно попискивает мещанин, чувствуя, что окончательная гибель приближается к нему всё быстрее (…) Лирико-истерический глист пищит: Тов. Горький! Застрелился Маяковский — почему? Вы должны об этом заявить. История не простит
Весьма талантливый автор книги „Пол и характер“ пессимист Отто Вейнингер застрелился двадцати трёх лет, после весёлой пирушки, которую он устроил для своих друзей.
Мне известен случай самоубийства, мотивы которого тоже вполне почтенны: года три тому назад в Херсоне застрелился некто, оставив такое объяснение своего поступка: „Я — человек определённой среды и заражён всеми её особенностями. Заражение неизлечимо, и это вызвало у меня ненависть к моей среде. Работать? Пробовал, но не умею, воспитан так, чтоб сидеть на чужой шее, но не считаю удобным для себя. Революция открыла мне глаза на людей моего сословия. Оно, должно быть, изжилось и родит только бессильных уродов, как я. Вы знаете меня, поймёте, что я не каюсь, не проклинаю, я просто признал, что осуждён на смерть вполне справедливо, и выгоняю себя из жизни даже без горечи“. Это был человек действительно никчёмный, дегенеративный, хотя с зачатками многих талантов…» (М. Горький. Собрание сочинений в тридцати томах. Т. 25. М., 1953. С. 182–183)
Очевидно, что Максима Горького интересует прежде всего личное отношение самого И. В. Сталина к случившейся трагедии. Резолюция вождя на письме Лили Брик была пока что его единственным отчётливым высказыванием по этому поводу.
Добровольный уход Маяковского из жизни, как выяснилось позднее, совсем не означал для него прекращения борьбы с определённой частью литературного сообщества, в которой очень многие метили на неожиданно освободившееся место советского поэта № 1. Писательская бюрократия вообще планировала организовать его забвение, как в своё время это удалось сделать с Сергеем Есениным, получившим в итоге клеймо «кулацкого поэта». Не будь творчество Сергея Александровича так популярно среди политических арестантов, чекистов-заговорщиков, профессиональных уголовников и других тюремных обитателей, а их число в СССР начинало пугающе расти в геометрической прогрессии, кто знает: вспомнили ли бы сегодня добрым словом отчаянного певца «синего неба, цветной дуги…»
Возможно, по этим причинам Лили Брик решилась на довольно смелый, скорее даже отчаянный поступок. 21 января 1931 года, во время своего короткого приезда в Москву из Свердловска (Л. Брик вынуждена жить в далёкой от столицы провинции вместе с мужем, назначенным командующим 13-м стрелковым корпусом Приволжского военного округа), Лили Юрьевна решает написать письмо Генеральному секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину:
«Уважаемый тов. Сталин,
год тому назад, в день памяти Ленина, в Большом театре В. В. Маяковский читал последнюю часть поэмы „Ленин“, и Вы при этом присутствовали.
Сейчас мы готовим к печати тот том Академического издания Маяковского, в который входит эта поэма. Мы хотим отметить это выступление с политической и художественной стороны. Поэтому обращаемся к Вам с просьбой написать несколько слов о Вашем впечатлении. Том должен быть сдан в печать 1 февраля, поэтому очень просим не задержать ответом.
Л. Брик.
Л. Ю. Брик
Таганка, Гендриков пер., 15, кв. 5
Тел. 2–35–70»
Ответ на это обращение не был получен, и вообще было непонятно, читал ли его Иосиф Виссарионович. Поэтому теперь Лили Юрьевна надеялась передать свою жалобу Секретарю ЦК лично, воспользовавшись возможностями своего второго мужа — заместителя командующего ЛВО комкора В. М. Примакова.
В годы Гражданской войны тот был на особом счету у Л. Д. Троцкого. По мнению историков А. И. Колпакиди и Е. А. Прудникова, 5-я армия, которой командовал М. Н. Тухачевский, считавшаяся лучшим войсковым соединением РСФСР, должна была стать
Виталий Маркович много лет дружил со своим побратимом по 8-й кавалерийской дивизии Червоного казачества комдивом П. П. Ткалуном — комендантом спецкомендатуры Кремля, — тот и пообещал передать письмо в приёмную Генерального секретаря ЦК. Надо сказать, что задумали однополчане мероприятие смертельно опасное, и не только потому, что вождь считал прямые обращения к нему с жалобами грубым нарушением установленного порядка работы с письмами, но и в связи с тем, что в 1935 году началось так называемое «кремлёвское дело», по которому целый ряд сотрудников кремлёвской комендатуры, секретариата и управления делами были обвинены в государственной измене и подготовке покушения на «хозяина». Вероятнее всего, Примакову и Брик просто повезло — П. П. Ткалун благоразумно сдал обращение в секретариат Политбюро официальным порядком, где оно было зарегистрировано за № 813 и 29 ноября 1935 года направлено в общую почту адресату.
Л. Ю. Брик сообщала Иосифу Виссарионовичу:
«Дорогой товарищ Сталин,
После смерти поэта Маяковского все дела, связанные с изданием его стихов и увековечением его памяти, сосредоточились у меня.
У меня весь его архив, черновики, записные книжки, рукописи, все его вещи. Я редактирую его издания. Ко мне обращаются за материалами, сведениями, фотографиями.
Я делаю всё, что от меня зависит, для того, чтобы его стихи печатались, чтоб вещи сохранились и чтоб всё растущий интерес к Маяковскому был хоть сколько-нибудь удовлетворён.
А интерес к Маяковскому растёт с каждым годом.
Его стихи не только не устарели, но они сегодня абсолютно актуальны и являются сильнейшим революционным оружием.
Прошло почти шесть лет со дня смерти Маяковского, и он ещё никем не заменен и как был, так и остался крупнейшим поэтом революции. Но далеко не все это понимают. Скоро шесть лет со дня смерти, а Полное собрание сочинений вышло только наполовину, и то в количестве 10 ООО экземпляров.
Уже больше года ведутся разговоры об однотомнике. Материал давно сдан, а книга даже ещё не набрана.
Детские книги не переиздаются совсем.
Книг Маяковского в магазинах нет. Купить невозможно.
После смерти Маяковского в постановлении правительства было предложено организовать кабинет Маяковского при Комакадемии, где должны были быть сосредоточены все материалы и рукописи. До сих пор этого кабинета нет.
Материалы разбросаны. Часть находится в московском Литературном музее, который ими абсолютно не интересуется. Это видно хотя бы из того, что в бюллетене музея имя Маяковского почти не упоминается.
Года три тому назад райсовет Пролетарского района предложил мне восстановить последнюю квартиру Маяковского и при ней организовать районную библиотеку имени Маяковского.
Через некоторое время мне сообщили, что Московский Совет отказал в деньгах, а деньги требовались очень небольшие.