Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах
Шрифт:
Пьеса «Противогазы» из жизни рабочих, также написанная в соавторстве с Сергеем Михайловичем, была представлена в одном из цехов Московского газового завода, а их же агит-гиньоль (в стиле horrors) «Слышишь, Москва?!» о ноябрьской революции в Германии — в Театре Пролеткульта. Музыку для гиньоля сочинил Арсений Аврамов — среди его музыкальных произведений наиболее известной была «Симфония гудков», в которой в таком качестве применялись орудийные и пистолетные выстрелы, свист пара, шум самолётных двигателей, собственно заводские гудки и другие «машинные» звуки. Концептуальное решение, названное шумритммузыка, было предложено и для этого спектакля.
Богоборческую комедию С. Третьякова «Непорзач» («Непорочное зачатие») сыграли в комсомольском клубе,
Затем драматург экспериментировал в кино, написал титры для «Броненосца Потёмкина», а в 1925 году возглавил худсовет 1-й Кинофабрики.
После возвращения из командировки в Китай Сергей Третьяков предложил ТИМ пьесу-поэму «Рычи, Китай!», которая представляла собой сочетание этнографического очерка и газетного фельетона, для полноты картины с местным колоритом в нёй действовали рикша, водовоз, точильщик, грузовой, навозник и продавец фруктов. Во многом благодаря таланту молодой актрисы 1-го Театра РСФСР Марии Бабановой, игравшей одного из персонажей — несчастного китайского мальчика, — спектакль стал не столько экзотическим, сколько трогательным зрелищем, необычайно популярным у зрителей. Пьеса была переведена на 14 языков, в том числе на эсперанто, была представлена на гастролях театра в Германии в 1930 году, где её сыграли более 100 раз.
То есть драматург он был безусловно талантливый, с именем и чутьём на злободневность. Решение написать остро социальную драму «Хочу ребёнка!» было, по всей видимости, продиктовано очевидной актуальностью поднятой проблемы. Но судьба её оказалась существенно сложнее — сатира была запрещена в Главрепеткоме сразу же после прочтения рукописи.
Произведение было посвящено одинокой латышке Милде Григнау — молодой и не очень привлекательной женщине с твёрдым характером, которая задумывается о том, чтобы произвести на свет (родить) идеального ребёнка от идеального мужчины. Собственно, все заявленные жизненные установки главной героини соответствовали принципам новой государственной социальной политики.
Все усилия, предпринимаемые советской властью в деле либерализации брачно-семейных отношений, были продиктованы благородной идеей освобождения женщин от тяжёлых обязанностей материнства и переложения этого непосильного груза на плечи государства. Собственно, для этого официальной пропагандой и тиражировался образ свободной женщины-труженицы с чётко определёнными социальными ролями и общественными функциями: в первую очередь — как рабочей единицы, во вторую очередь — как матери и хозяйки в доме.
По первоначальному замыслу Григнау, биологический отец её будущего ребёнка должен был быть хорош собой, физически развит и иметь безупречное пролетарское происхождение. Для этого по-прибалтийски педантичная Милда учится приёмам обольщения, «наведения красоты», советуется с медицинскими специалистами, читает нужные методические пособия, то есть отдаёт всю себя намеченной цели. Наконец в результате длительных поисков потенциальная жертва была найдена — ею стал молодой рабочий Яков Кичкин, который, правда, имел невесту, но для гражданки Григнау не существовало преград в реализации задуманного: «Мне сами вы не нужны, — говорит она Якову. — Мне нужны ваши сперматозоиды». Милде наконец-то удаётся соблазнить пролетария, от которого у неё в положенный срок рождается прекрасный мальчик. По драматическому сюжету молодая мать сдаёт младенца в советский детский дом, где, по её мнению, ему будут обеспечены самый лучший уход, забота и образование. В финале пьесы на конкурсе достижений матерей в деле производства новых пролетариев её малыш занимает заслуженное первое место.
Драму как «спектакль-дискуссию» планировал к постановке Всеволод Мейерхольд, сценическую модель для неё разработал Эль Лисицкий. С. М. Третьяков на основе пьесы написал ещё и сценарий для фильма, который должен был снимать Абрам Матвеевич Роом. Несмотря на цензурное запрещение, тема драматического произведения оказалась живой, и поэтому А. М. Роом решил снять не менее актуальную по содержанию и ставшую резонансной
84
Николай Баталов сыграл заглавную роль в абсолютном мировом хите 1931 года «Путёвка в жизнь», снятом режиссёром Николаем Экком.
Сценарий фильма был написан самим режиссёром вместе с Виктором Шкловским, основная его идея была взята из фельетона, опубликованного в «Комсомольской правде», о том, как в роддом к молодой матери и её новорождённому сыну пришли два комсомольца-рабфаковца. Как выяснилось, молодая родительница, как это принято сейчас говорить, «состояла в отношениях» с обоими, а вот точно определить биологического отца своего ребёнка имевшимися в тот период времени в распоряжении суда научно-техническими методами не представлялось возможным. Подобные судебные решения, как правило, основывались на показаниях свидетелей, что в данном конкретном случае позволяло превратить процесс в цирк шапито, но не давало возможности точно определить счастливого «родителя № 2».
Афиша фильма «Третья Мещанская» (Любовь втроём). 1927.
Режиссёр А. Роом, худ. С. Юткевич
Главная молодёжная газета из этой похабной истории делает неожиданный вывод: «У комсомольцев не может быть ревности!»
Тему свободных отношений подхватила «Правда». Её корреспондент Софья Смидович написала дискуссионную статью «О любви», приглашая читателей к обсуждению проблемы на страницах партийной газеты:
«Недавно в одном из центральных городов Союза к заведующему Отделом охраны матмлада в приёмную вкатили два бравых рабфаковца коляску с категорическим требованием принять на воспитание их коллективного ребёнка. „То есть как это?“ — удивилась заведующая Охматмлада, врач, не позабывшая ещё элементов физиологии. „Ну да, — взволнованно заявляют рабфаковцы, — мы оба являемся отцами этого ребёнка, так как одновременно были в половой связи с его матерью“». Жаркой полемики не получается — читатели центральной партийной газеты считают ситуацию абсолютно нормальной.
Мы так же сердца наши ревностью жжём — и суд наш по-старому скорый: мы часто наганом и финским ножом решаем любовные споры. Нет, взвидя, что есть любовная ржа, что каши вдвоём не сваришь, — ты зубы стиснь и, руку пожав, скажи: — Прощевай, товарищ!Фильм «Третья Мещанская», абсолютно антисоветский по духу, получил широкую популярность в зарубежном прокате и, неожиданно для его создателей, был причислен европейскими критиками к шедеврам эротического кинематографа под новым названием «Подвалы Москвы». Виктор Шкловский писал: «Картина поэтична, но её поэтичность несколько условна и сделана, так сказать, на поэзии. „Третья Мещанская“ не поэтична, суровее, правдивее и как бы „откровеннее“. И несмотря на свои ошибки, она в мировой кинематографии была началом лент без больших событий, лент личных, как будто спокойных, реалистических лент». [1. 284]