Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах
Шрифт:
— Борис Коверда 7 июня 1927 года на центральном вокзале в Варшаве смертельно ранил полномочного представителя СССР в Польской республике Петра Лазаревича Войкова [104] . С погибшим дипломатом В. Маяковский неоднократно встречался в польской столице.
На смерть Петра Войкова, прах которого по решению СНК захоронили в Кремлёвской стене, Владимир Маяковский написал стихотворение «Голос Красной площади»:
В радио белой Европы лезьте, топот и ропот: это грозит Москва мстить за товарища вам. Слушайте Голос104
Надо сказать, что эсеры осуществляли показательные убийства не только советских лидеров, но и видных деятелей Белого движения. Эсер-максималист Матвей Беренбойм вместе с боевой группой предпринял попытку ликвидации генерала-лейтенанта, казачьего атамана Григория Михайловича Семёнова. В читинском театре на премьере оперетты Жильбера «Пупсик» (безусловный хит того времени) боевики бросили к нему в ложу бомбы, спрятанные в цветочных букетах. Атаман был ранен в ноги, сидевшие рядом офицеры погибли. Террорист был схвачен и умер под пытками в контрразведке, ему, ещё живому, интеллигентные белые офицеры спилили часть черепа.
Пожалуй, «продолжение дела» одного из ликвидаторов царской семьи и участника террористических актов в составе боевой дружины РСДРП Петра Войкова — это одно, а вот упоминание Николая Бухарина и Алексея Рыкова, стремительно терявших позиции в руководстве партии и страны, — совсем другое, и выглядело всё это как очередная отчаянная и совсем ненужная попытка поэта двигаться «против течения».
ОГПУ активно внедрялось в среду белогвардейской эмиграции, число советских агентов в ней достаточно большое, и работают они очень активно. Такие как Татьяна Яковлева, Эльза Триоле, Надежда Плевицкая или Ольга Чехова, у внешней разведки на особом счету — эти шикарные дамы были вхожи в самые аристократические круги Франции и Германии, имели контакты практически на любом уровне государственной иерархии.
Сотрудничество с ИНО популярнейшей русской певицы Надежды Плевицкой началось задолго до её выезда из СССР во Францию в 1930 году, собственно, благодаря ему она и смогла эмигрировать. Как известно, при её непосредственном участии удалось похитить и вывезти в Москву председателя РОВС генерал-лейтенанта Е. К. Миллера, за что певица была арестована и осуждена Парижским уголовным судом на 20 лет тюрьмы, в которой и умерла в 1940 году. Примечательно, что адвокатом певицы выступал всё тот же Максимилиан Филоненко — руководитель террористической ячейки, обвинявшийся в СССР в организации убийства М. Урицкого, теперь эмигрант.
Сам же выезд за границу для советских граждан был сопряжён с целым рядом трудно преодолимых формальностей. Для того, чтобы получить заграничный паспорт, необходимо было получить специальное разрешение НКИД и справку ОГПУ которая свидетельствовала об отсутствии законных препятствий для выезда и выдавалась при наличии шести документов, в том числе поручительства двух граждан РСФСР, не состоявших ранее под судом и не находившихся под следствием, справки с места работы об отсутствии возражений к отъезду и т. д. Получение разрешения не требовалось только членам ВЦИК, наркомам и их заместителям, руководящим работникам губисполкомов. Маяковский ни к одной из перечисленных категорий, как известно, не относится, а так как советский загранпаспорт был действителен только в течение шести месяцев, без хороших отношений с чекистами даже такому знаменитому поэту покинуть страну было в принципе невозможно.
Ситуация не отличалась уникальностью: с аналогичными проблемами сталкивались В. Мейерхольд и его жена 3. Райх, которые начиная с 1926 года, несмотря на существовавшие препоны, неоднократно выезжали во Францию
В частности, в собранном досье имелось мнение «русских коммунистических кругов» в Париже о том, что приезд знаменитого режиссёра являлся следствием позиции наркома народного образования СССР А. В. Луначарского об изменениях методов пропаганды во Франции и о назревшей необходимости создания там «нового театра», который бы пропагандировал превосходство социалистических идей над буржуазными. [1.245]
В. Мейерхольд, 3. Райх
Думаю, что досье на Владимира Маяковского во французском полицейском департаменте потолще будет… Тем более что его имя упоминалось во многих секретных донесениях, а негласное наблюдение за поэтом уже осуществлялось постоянно: как на родине, так и за рубежом.
ОГПУ-НКВД особенно интересовалось возможным желанием советского поэта стать невозвращенцем, что было бы сравнимо с политической катастрофой, особенно с учётом того, что главный пролетарский писатель Максим Горький, несмотря на настойчивые просьбы из Кремля вернуться в Москву, по-прежнему продолжал жить на юге Италии и пока ещё не планировал своего переезда на Родину.
Число советских сотрудников, которые «выбрали свободу», становилось неприлично большим. Только за период с октября 1928 по август 1930 года не вернулись из заграничных командировок:
90 — в Германии;
31 — во Франции;
21 — в Персии;
14 — в Великобритании;
6 — в Турции;
6 — в Китае;
5 — в Латвии;
4 — в Италии;
3 — в США;
3 — в Финляндии;
2 — в Польше.
И здесь риски для Якова Агранова и его подчинённых были смертельные, и это даже несмотря на то, что советская нелегальная разведка чувствовала себя в той же Франции как дома и с ней активно сотрудничали сотни агентов из числа эмигрантов и местных «левых»: кто ради идеи, а кто и за кусок хлеба, в прямом смысле этого слова.
Одним из таких был поэт Александр Кусиков [105] (Кусикян) — участник группы имажинистов. В начале 1922 году при непосредственном содействии Луначарского он выехал в Ревель, оттуда по поручению Наркомпроса в командировку в Берлин, с 1925 года постоянно проживал в Париже, практически отойдя от литературной деятельности и сосредоточившись на для него более доходной — осведомительской.
В воспоминаниях современников сохранилась эпиграмма В. Маяковского, посвящённая коллеге, — он её написал, когда подарил ему книгу своих стихов:
105
Александр Кусиков был известен как автор слов популярной песни «Бубенцы» («Слышен звон бубенцов издалёка…»), автором музыки был его шурин Владимир Бакалейников.
Александр Кусиков неоднократно встречался с Сергеем Есениным в Берлине и Париже. В последние годы жизни отношения между ними испортились. Поэт-эмигрант писал об этом в письме к М. Д. Ройзману из Парижа в марте 1924 года, не особо скрывая свою связь с ИНО: «О Есенине я не говорю только потому, что он слишком много говорит обо мне невероятного, небывалого и до ногтей предательски лукавого. Проще говоря, этот озлобленный человек делает специфически есенинские штучки. Мне обо многом писали друзья — я же просил всех и прошу опять: ни одному слову этого человека не верить. (…) Ты же знаешь, что я не тот, который даст себя обидеть. Время моё подходит. Посмотрим, мало осталось. Теперь о себе. Живу я сейчас в Париже. Официально „по государственным делам“. Надо же послужить на пользу социалистического отечества. В нашу эпоху нельзя быть „беспартейщиком“» (РГАЛИ. Ф. 2809, on. 1, ед. хр. 127).