Жизненная сила
Шрифт:
Уошен снова открыла глаза, стараясь сфокусировать их.
– Мадам, - снова запел Дью.
– Я прожил на этой замечательной планете вдвое больше, чем вы. И в отличие от вас, я все знал, у меня были роботы в качестве помощников, словом, все, что может позволить себе богатый человек в качестве авантюрного приключения.
То, что казалось Уошен серым небом, оказалось вдруг серым потолком, ровным и бесконечным. Медленно, очень медленно Уошен начинала понимать, что она снова находится внутри обиталища пиявок - в их двухмерной пустоте или бог
– В отличие от вас я не выдумывал цивилизацию заново.
Миоцен стояла рядом с Уошен, ее усталое лицо оставалось напряженным, но широко раскрытые глаза не упускали ничего вокруг.
– Как ты?
– спросила она, бросив взгляд вниз.
– Ужасно, - призналась Уошен, но голос ее был сух и чист, гортань и спинной хребет восстановились. Она чувствовала себя уже достаточно хорошо, чтобы видеть теперь все вокруг. Вздохнув, она приподнялась и села.
Еще один глоток воздуха позволил ей спросить:
– Как долго уже мы здесь?
– Пару секунд, - ответил Дью.
– Ты нес меня?
– Это сделал мой помощник.
Рядом стояла фальшивый Премьер, ее белые волосы задевали низкий потолок по мере того, как она разворачивалась туда-сюда, следя за всем. Мертвое выражение застыло в ее стеклянных глазах, а к одной из толстых рук был прикреплен украшенный изумрудами и тиковым деревом лазер.
А вокруг далеко, насколько могла видеть Уошен, уходили в ничто или в бесконечность серые плоскости.
Она повернула зажившую шею. За ней была стена обиталища и его длинное окно, а по полу разбросаны старые подушки. И уже зная ответ, она все-таки спросила Дью:
– Но почему здесь?
– Я и сам бы хотел это себе объяснить, - рассмеялся он.
– Но здесь такое уединенное место, а к тому же - как-то символично.
И вернулись былые воспоминания. Уошен увидела себя стоящей перед этим же окном и разглядывающей капитанов, пока Миоцен громко говорит об амбициях и об их сладком опьяняющем запахе.
– Кто знает, что ты жив?
– тихо, но сердито уточнила Миоцен.
– Кроме вас двоих, никто.
Уошен смотрела на этого человека и пыталась понять, за что же она когда-то его любила.
– Бродяги видели, как ты умер, - сказала Вице-премьер.
– Они видели мое тело, поглощенное расплавленным железом. Или им так показалось.
– Он хвастливо рассмеялся.- Когда я попал на Медулла оссиум в первый раз, то привез с собой огромные запасы всяческого сырья и аппаратуры. Все это я спрятал в гиперфибровые сосуды, которые пустил плавать в расплавленном железе. Когда они были мне нужны, они всплывали. И потому, когда мне потребовалось исчезнуть, я смог просто жить в одном из них. Под поверхностью.
Миоцен смотрела на Дью не отрываясь, и когда Уошен мельком глянула на нее, то заметила, что в ее ореховых глазах, за их непроницаемостью и напряженностью все же скрывается какая-то
– Амбиции, - сказала Уошен.
– Что?
– переспросил он.
– Вот что это такое. Я не права?
Дью покачал головой, глядя на них с сожалением, как на убогих.
– Капитаны не понимают, что такое амбиции. Я имею в виду настоящую амбицию. Очередной ранг и жалкие почести - вот все, на что они способны. Они даже не представляют себе иных возможностей.
– Каких возможностей?
– насторожилась Миоцен.
– Корабля, - тихо сказала Уошен, сказала тихо, но уверенно.
Дью на этот раз промолчал.
На неверных ногах Уошен попыталась встать, колени все еще подгибались, и дышать было трудновато. Миоцен подала ей руку, рванула вверх, и обе женщины оказались на мгновение тесно сплетенными, как танцовщицы, пытающиеся удержать равновесие.
– Дью нужен весь Корабль, - пробормотала Уошен.
– Он собрал всех самых талантливых капитанов, он уверил их, что они заперты на Медулле, когда случилось Событие. Он знал, что мы окажемся там отрезанными от мира, как на необитаемом острове. Он предвидел, что мы будем вынуждены создавать заново цивилизацию, чтобы выбраться оттуда. И с тех пор все плясали под его дудку.
– Бродяги!
– прохрипела Миоцен.
– Ты создал их, Дью?
– Естественно, - широко улыбаясь, признался он.
– Нацию фанатиков, готовых к священной войне?
– Уошен взглянула на Миоцен.
– С твоим сыном во главе?
Все тело Миоцен напряглось, и она выпустила Уошен из объятий.
– Ты забил ему голову этими дикими баснями?
– проговорила она, вперяя глаза в бесконечность.
– И все ты, и везде ты, да?
– Но ведь, если говорить честно, хорошенько подумав, разве вам до сих пор не стыдно за то, что вы попытались убрать его со своего пути?
Наступила душная и одновременно ледяная тишина.
Уошен нашла в себе силы сделать шаг и обеими руками стала разминать новые кости и мышцы на шеи. Миоцен молчала.
– А Строители? Что они? Они тоже были? И сражались с Унылыми?
Дью снова заулыбался.
– Да откуда, черт побери, мне знать!?
– А артефакты?
– начала Миоцен.
– Возраст шесть тысяч лет!
– опять похвастался Дью.
– Спроектированы и выполнены одним из наших пассажиров… из чужих. Творческая душа; он верил, что создает загадку, предназначенную для промышленного производства…
– Ложь, везде только ложь… - прошептала Уошен. Дью через плечо посмотрел на фальшивого Премьера,
потом снова на женщин, и улыбка его несколько потускнела.
– Отличная голография, а? Ну, битва Унылых со Строителями? Это началось как сон. Я был тогда единственным человеком на Медулле и увидел это сражение во сне. Этакая борьба Добра со Злом. А почему бы и нет?
– подумал я. Простая вера может стать опьяняющей для грядущих детей.
– Так почему же ты предпочел умереть?
– не выдержала Уошен.