Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны
Шрифт:
Когда он (Билге-хан) прибыл к султану, тот оказал ему почет, возвысил его и помнил прежнюю его заслугу. Так было до тех пор, пока [султан] не задумал своего похода в Ирак. Тогда султан счел нужным удалить его из Мавераннахра и направил его в Насу, чтобы он оставался там. Отправляя его в Насу, а не в какой-либо другой город, он полагал, что это местность очень нездоровая, там сильная жара и множество болезней. Люди здесь все время жалуются, и утратившие близких постоянно плачут. Тюрк может жить в Насе лишь очень короткое время, и жизнь его здесь самая жалкая.
Упомянутый (Билге-хан) прожил здесь год с лишним, терпеливо перенося превратности судьбы и скрывая от времени суровость тягот. С каждым днем росло благородство его нрава и множилась щедрость его рук. И не было человека, который, войдя к нему с приветом, не получил бы от него подарка. Вопреки тому, что обычно случалось в Насе, воздух и вода ее пошли ему на пользу, и он стал здесь еще красивее. Сердца знатных и простонародья Наш были охвачены любовью, и каждое сердце было полно привязанностью к нему.
Это дошло до султана, и он понял, что своей цели по отношению к нему (Билге-хану) он скоро не добьется, если не отбросит в сторону
Мне рассказывал тот, кто присутствовал при этом позорном убийстве: «Мы сидели у Захир ад-Дина Мас'уда ибн ал-Мунаввара аш-Шаши, вазира султана в Насе, когда кто-то подошел к нему и сообщил, что прибыл с несколькими людьми Джахан-Пахлаван, а это таштдар [169] Айаз, возвысившийся от должности таштдара до преимущества малика и поставленный во главе десяти тысяч всадников. Его назначили для отделения голов и уничтожения /29/ душ, и вот он прибыл с небольшой группой. Упомянутый вазир пришел в ужас [от этой вести]. То, что он услышал о его прибытии, сильно напугало его, он думал, что беда пришла к нему, и в нем не осталось никаких признаков жизни, кроме слабого дыхания, которое чуть не прекратилось. Затем ему сообщили, что прибывший остановился в доме правителя и сказал: “Приведите аз-Захира и сановников!” Тогда аз-Захир сел на коня, направляясь к нему, но его пальцы были так слабы, что он не мог держать узду. Когда он прибыл, Джахан-Пахлаван вручил ему указ. Закончив чтение, они посоветовались [170] и пригласили явиться малика Тадж ад-Дина Билге-хана якобы из-за поступившего от султанского двора важного дела, которое требует его присутствия. Когда он прибыл в сопровождении отряда своей свиты, его ввели в один из подвалов. И вдруг один из палачей вышел с головой [Билге-хана] в руках. Джахан-Пахлаван положил ее в мешок и тут же пустился в обратный путь».
169
Таштдар — придворная должность, держатель таза (ташт), в котором мыли руки владыки. Ташт-хана — дворцовая посудная. См.: ал-Калкашанди, 4, с. 10—11. Таштдаром султана Малик-шаха (1072—1092) был основатель династии хорезмшахов Ануш-Тегин Гарча'и (ок. 1077—1097). См.: Мирхонд, 4, С. 356.
170
Перевод дан по варианту рукописи Р.
Как отвратителен ты, о коварный мир, тьфу! Не выскажешь сострадания к убитому и не пощадишь [его], как сказано:
Горе тем людям, которые любят [сей мир], они не обретут от него никакой пользы!А из его сокровищ в султанскую казну перевезли его драгоценные камни, которым не было подобных по их ценности и обилию.
В числе [мер султана] было и то, что он отправил в Хорезм Бурхан ад-Дина Мухаммада ибн Ахмада ибн 'Абд ал-'Азиза ал-Бухари, известного под именем Садр Джахан [171] . Это был ра'ис ханафитов в Бухаре и их хатиб. Если кто-либо слышал, что он был хатибом Бухары, то считал, что он, подобно прочим хатибам, занимал высокое положение, владел обширными землями и поместьями, восседал в седле славы и господства и держал поводья неиссякаемой щедрости. А на самом деле было еще и не то: упомянутого можно сравнить только с самыми великими господами и высочайшими владетелями; ведь среди тех, кто жил на его попечении и под началом его предшественников, было около /30/ шести тысяч факихов. Он был щедр, дальновиден, мужествен и считал, что сей мир — мятущаяся пылинка, затерянная между такими же, как она, или, скорее, одна из воображаемых блуждающих точек. Его порог служил местом встречи достойных людей, рынком науки, и он привлекал сюда лучшие товары, которые покупались за самую высокую цену. В Хорезме, уже после злосчастий судьбы, он делал подарки, которых не могли бы себе позволить самые широкие натуры при благоприятнейших обстоятельствах.
171
Бурхан ад-Дин Мухаммад ал-Бухари — представитель династии наследственных ра'исов Бухары. Эти ра'исы носили титул Садр Джахан («столп вселенной») и были истинными правителями города, собирая с населения подати. О роде Бурхан и его деятельности см.: Бартольд. Сочинения, 2, с. 515—518; Pritsak. Burhan.
Лишенный желаемого и свободы действий, возможности изъявлять свою волю, он (Бурхан ад-Дин) оставался в Хорезме, пока судьба не предъявила счет в отношении его долга [перед Аллахом] и не дала ему испить из чаши гибели. Он был убит во время бегства Теркен-хатун из Хорезма.
После переселения его (Бурхан ад-Дина) в Хорезм султан назначил вместо него ра'исом ханафитов и хатибом в Бухаре Маджд ад-Дина Мас'уда ибн Салиха ал-Фарави, брата своего вазира Низам ал-Мулка, и титуловал
Кади Муджир ад-Дин 'Умар ибн Са'д рассказал мне: «Султан прибыл в Бухару после того, как утвердил упомянутого Маджд ад-Дина в звании Садр Джахана и установил, чтобы он сам провозгласил хутбу в присутствии султана. Однако Низам ал-Мулк Мухаммад питал к своему брату Маджд ад-Дину Мас'уду глубокую ненависть и не хотел, чтобы его положение укрепилось и его сан утвердился за ним. Однажды я находился в соборной мечети вместе с Низам ал-Мулком, а его брат-хатиб находился в своей комнате в мечети по правую сторону от минбара. Низам ал-Мулк сказал мне: “О, если бы ты [сумел] его расстроить сегодня во время хутбы так, чтобы он умолк, то за мной все, чего пожелаешь!” Я ответил ему: “Несомненно, то, что ты советуешь мне, опасно. Если я сделаю это, то удовлетворюсь лишь мулом, которого приведут к двери с седлом, уздой и сбруей”. И он обещал мне это.
[Во время хутбы] я несколько раз поднимал к нему (хатибу) руку с намеками. И он останавливал [чтение], долго молчал, пока не приходил в себя. Люди удивлялись тому, что он сбился, так как этого обычно /31/ не бывало. Я получил мула со всем, что было на нем, и тем завершилась уловка. Когда Маджд ад-Дин упрекнул меня за то, что я сделал, я ответил: “Я же делал тебе знаки, чтобы ты возвысил свой голос при благословении султана, а ты не понял”. И он принял это оправдание».
Упомянутый оставался на этой высокой должности, пока татары не завладели Бухарой. Там он и был убит.
В числе [мер султана] было и то, что он отправил самаркандских шейхов ислама Джалал ад-Дина, его сына Шамс ад-Дина и брата Аухад ад-Дина в Насу, остерегаясь их мятежа и стремясь погасить их огонь. Это были большие господа по своей выдающейся образованности и самые первые в сообщении высоких наук. Аухад ад-Дин был чудом в науке диалектики, он состязался с ал-'Амиди [172] и разрывал на куски лист его доводов, соперничал в славе с ан-Нишапури [173] и разбил кувшин его [доказательств].
172
Рукн ад-Дин Абу Хамид Мухаммад (Хамид) ал-'Амиди ас-Самарканди (ум. в Бухаре в 1218 г.) — ханафитский факих и суфий, автор философского сочинения Китаб мир'ат (хайат) ал-ма'ани фи идрак ал-'алам ал-инсани, являющегося переводом индийского философского трактата Амртакунда. См.: ас-Сафади, с. 280; GAL, 1, с. 439.
173
Ради' ад-Дин Абу Джа'фар Мухаммад ан-Нишапури (ум. в 1201 г.) — ханафитский факих, учитель Рукн ад-Дина ас-Самарканди. См.: ал-Казвини Закарийа', с. 377, 407, 474.
Что касается Аухад ад-Дина, то он умер в Насе изгнанником и не нашел доли в помощи судьбы. Джалал ад-Дин же, старший брат, после смерти Аухад ад-Дина перебрался в Дихистан [174] по приглашению Амин ад-Дина ад-Дихистани, который был вазиром от имени султана там и в Мазандаране. Он оставался при нем и пользовался почетом, пока время не осудило на гибель население городов во время нашествия татар и распространения их по другим странам. Мне неизвестно, каков был конец его дела.
174
Дихистан — район к северу от р. Атрек, на восточном побережье Каспия (на территории совр. Туркмении).
В числе [мер султана] было и то, что он разделил государство между своими сыновьями и назначил каждому из них по стране. Хорезм, Хорасан и Мазандаран он предоставил своему престолонаследнику Кутб ад-Дину Узлаг-шаху и для его указов избрал такую формулу, не включавшую лакабов, а именно: «Султан Абу-л-Музаффар Узлаг-шах, сын султана Санджара, помощника Эмира /32/ верующих» [176] . По их обычаю, лакаб наследника во вступительной формуле не писали, пока сын не занимал место своего отца, и тогда получал такой же лакаб, что и отец.
175
Т.е. «имеет ли он власть, влияние»
176
После победы над кара-хитаями в 1210 г. хорезмшах Мухаммад присвоил себе имя Султан Искандар ас-Сани («Султан Александр [Македонский] Второй»). Но и этого высокого титула ему показалось мало, и он, вспомнив длительное по времени правление сельджукского султана Санджара (1118—1157), стал именовать себя также «султаном Санджаром». Поэтому его наследники включали в свое имя «сын султана Санджара». Поэт Зийа' ад-Дин Фарси посвятил победе хорезмшаха над кара-хитаями касиду, в которой он именует Мухаммада «Султан 'Ала' ад-Дунйа ва-д-Дин Санджар, владыка персов — Второй Александр». См.: ал-Джувайни, 1, с. 346; 'Ауфи, 1, с. 73, 112, 201.