Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира
Шрифт:
Эдуард был очарован своей победой… Он был очарован, тем более, что не надеялся встретить в модели то, что он встретил; первые восемь дней этой любви было для обоих днями восторгов. Он забыл свое бюро, она – свои мастерские и букеты.
Особенно она была счастлива! Бедное, никем нелюбимое дитя, она гордилась, слыша: «я тебя люблю!» Она желала бы никогда не расставаться, даже на час со своим любовником… Между тем, через неделю опьянения надо было вернуться к рассудку.
– У меня есть место, моя милая, – сказал однажды поутру Эдуард своей
Шиффонета сделала гримасу.
– Ну, ты пойдешь завтра в свое бюро.
– Нет, послушай: я пойду сегодня, а останусь только завтра. Я скажу, что я был и в настоящее время еще болен.
– Хорошо. Ступай, а я приготовлю пока завтрак.
– До свидания.
– До скорого.
Завтрак был подан; Шиффонета напевала песенку.
Эдуард явился бледный, расстроенный…
– Что с тобой? – спросила она.
– Что со мной? – свирепо ответил он. – Конечно, я должен был ожидать. – Целых восемь дней!.. Меня поблагодарили.
– Бедный друг!
– Да, бедный! На! Он бросил десять пятифранковых монет. – Вот все, чем я теперь обладаю на свете, пятьдесят франков, которые мне заплатили за полмесяца… Да и этого еще не хотели было давать… Они были мне должны только за девять дней! Нужно же было мне, черт побери, с тобой познакомиться!..
Шиффонета была с минуту безмолвна.
– Я в отчаянии от того, что с тобой случилось, мой друг, – прошептала она.
– Ты в отчаянии… А я все-таки на улице.
– Разве это единственно моя вина?
– Нет!.. Конечно, если бы я не был так глуп!..
– Любить разве глупо?..
Эдуард пожал плечами.
– А! Если мы будем только нежничать!..
– Тебя убивает печаль… большая, без сомнения, печаль!.. – продолжала молодая девушка, – но должна ли она разлучить нас? Мне, кажется, напротив. У тебя нет денег, зато есть у меня. Мы их будем делить, пока ты найдешь место. Это очень просто!
Эдуард с изумлением взглянул на любовницу.
– У тебя есть деньги?
Она подбежала к ящику и вынула из него кошелек.
– Видишь, – сказала она.
– Что это? – вскричал он, еще более изумленный.
– Золото! Почти шестьсот франков!
– Да, м. г., пятьсот восемьдесят франков, которые я сберегала, чтобы купить хорошенькую мебель вместо этой ужасной кушетки, этого ужасного стола. И сегодня я отдаю их в ваше распоряжение.
Эдуард отер пот, покрывавший его лоб. Внезапный вид золота внушил ему гнусную мысль. Но совесть еще говорила его молодому сердцу. В двадцать лет без колебания не делают подлости, он подал молодой девушке кошелек, который она ему передала.
– Нет, – сказал он, – береги… береги его; благодарю! С моими шестьюдесятью франками я могу терпеть, искать и…
– То есть вам стыдно быть мне одолженным, злой!
– Не то… но ведь ты хотела купить мебель…
–
– О! Конечно.
– Так что же удивительного в том, что я предлагаю тебе, когда у тебя нет?.. Большая с моей стороны заслуга! Разве я не знаю, что ты мне отдашь. Скорей! Скорей! кладите кошелек в ваш карман. И поцелуйте меня… и давайте завтракать!.. Завтра ты подумаешь о своих делах.
Эдуард больше не отказывался. Пятьсот восемьдесят франков исчезли в его кармане. Он поцеловал Шиффонету.
«Печально! Печально! Печально! – как говорит Гамлет».
На другой день, утром Эдуард Шаванн, не сомкнув ночью глаз, оставил любовницу под тем предлогом, что отправится в дом, в котором прежде ему обещали место.
Прошел целый день без известий о нем. Шиффонета, ждавшая сначала его с песнями, больше не пела, после того, как пробило три часа.
В четыре она стала печальна, в пять она плакала. Уж не случилось ли с ним нового несчастья? О! Она даже не подозревала истины.
Наконец отворяется дверь мансарды. Это он! Шиффонета бросается на встречу.
Увы! Это не он, а комиссионер!
– Алиса Шартрон?
– Я.
– К вам письмо.
– От кого?
– От одного господина.
– Какого господина?
– Не знаю. Прочтите.
– Но где этот господин передавал вам письмо?
– На станции Гаврской железной дороги.
Шиффонета все еще ничего не понимала. Господин… на станции железной дороги… Это не мог быть Эдуард!
Между тем она взяла письмо; сломила печать; прочла… она с трудом прочла его, ибо она с трудом читала писанное… а эти буквы, написанные дрожавшей рукой, были очень не разборчивы.
Вдруг молодая девушка испустила крик. То, чего не могла прочесть, она угадала. Вот послание Эдуарда Шаванна к семнадцатилетней девушке, отдавшей ему свое сердце и доверившей кошелек:
«Прости меня, моя милая, но этого требует необходимость: я уезжаю, увозя с собою деньги, которые ты так великодушно мне предложила. Но не бойся; я честный человек и когда-нибудь отдам тебе то, что должен. Прощай!»
Это было все. В предвидении будущего, Эдуард Шаванн имел благоразумие не подписаться.
Алиса не проронила ни слезинки.
Она читала и перечитывала письмо Эдуарда Шаванна, как будто желая запечатлеть его в памяти. Потом она снова сложила его и тщательно заперла его в маленький ящик, из которого накануне она вынула деньги, чтобы предложить любовнику.
Однако, при виде этого ящичка, она вздрогнула. Веки ее задрожали. Слезы прихлынули к глазам. Но, возвратив тотчас же самообладание, усилием энергии, которую трудно было подозревать в таком слабом теле.
– А! – произнесла она, глухим голосом, – Так, так-то обращаются в этом свете с теми, кто любит…