Жнец
Шрифт:
– Хорошо. Просьба есть, товарищ капитан.
– Говори. Чем можем – поможем.
– Бойцов у меня как не было, так и нет, едва на три расчёта смог собрать. Сам к пулемёту вставал. Мне бы бойцов. Уверен, что за день немало к вам вышло из окруженцев, может удастся что подобрать? Мне даже просто пулемётчики годятся.
– Ишь что захотел?! Пулемётчики у нас на вес золота, про них сразу забудь, а так ты прав, человек шестьдесят уже вышло, мы ими батальона пополнили, потери у нас всё же есть. Насчёт зенитчиков не знаю, но прикажу расспросить. Это всё?
– Двух шофёров нужно, у меня машины без водителей.
– Поспрашиваем.
– Зенитчики мне нужны на пулемёты, а то мало ли с крупнокалиберной какой части вышли, что я с ними делать буду?
– Разберёмся. Если кого найдём, пришлём к тебе.
– Договорились. А насчёт зениток я могу вам помочь. Подсказать
– Ну-ка, ну-ка? – заинтересовался капитан, да и политрук тоже проявил заметную заинтересованность.
Кроме нас троих в блиндаже было ещё четверо, двое бойцов, один телефонист, второй ординарец капитана, потом начальник штаба батальона, у нас с ним одно звание было, и зампотылу, которые до моего прихода делал какой-то доклад комбату. Все присутствующие заинтересовались, не только командование батальона. Это мне не помешало пояснить задумку. Взять тележное колесо, закрепить на нём пулемёт, тут и «Максим» подходит и ручник, и поставив того на свободную ось, вкопав последнюю, можно вести огонь по воздушным целям. По крайней мере прицельно бомбить мешать. Также можно сделать деревянную треногу и усыновить такой пулемёт на телеге. Вон, раненых как я видел, на санитарных двуколках без прикрытия отправляют, а тут можно поспособствовать созданию своего зенитного подразделения.
Моё предложение понравилось, это было видно, капитан сразу поручил политруку, почему-то не заму по тылу, обеспечить создание пока трёх таких пулемётов. Причём велел использовать оружие окруженцев, а не и создавать зенитки из того что числилось за батальоном. Хитрый ход, молодец. Тем более два пулемёта из тех что с окруженцами были, являлись «ДТ», танковым пулемётами разновидности Дегтярёва. Они более подходят для этого дела, и ёмкости дисков выше. После этого мы ещё немного пообщались, я сообщил время, когда отбываю, после чего покинув расположение батальона, направился к нашим.
Возвращаясь, я выглядывал укрытие, где можно достать один из моих грузовиков без свидетелей, однако все такие места были заняты. То санвзвод батальона, куда сносили раненых, или ещё что. Кухня чуть в стороне едва видно дымила. А машину достать было нужно, и этому имелись веские причины. После боя у моста не только у меня форма в негодность пришла. Конечно так её не подрали как мою, но у того же Лосева после всех ранений гимнастёрка была рваной, постиранной, не все пятна отстирать смогли, и штопанной. Вид у того не соответствовал внешнему виду командира Красной Армии. Да и остальные выглядели не лучше, не часть, а банда, уж извините, а в том грузовике, что я хотел достать, имелось форма, нательное бельё, части амуниции. Вот я и хотел взять это, якобы вытребовал от комбата батальона, которого мы прикрываем, и выдать бойцам. Батарейного старшины не было, что и должен нам всё это выдавать, поэтому, когда мы действием в отрыве от батареи, как это обычно и происходит, то я за старшину, иногда Пряхин меня замещает.
Всё же найти укрытие мне удалось, совсем недалеко от наших позиций. Спустившись в этот овраг, я достал «полуторку» и откинув тент, опустив задний борт, забрался в кузов. Быстро отобрав всё что нужно, размеры я знал, но брал всё же на глазок. Убрав машину обратно, вот так загруженный вещами я направился обратно, и двигался как раз к машине Лосева, тот уже встречал, сообразив, что я к нему. Я ему выдал комплект нательного белья, тот тут же скинул с себя всё и мерил, нормально, угадал, красноармейские шаровары и гимнастёрка тоже вполне подошли, я даже пилотку ему выдал, чтобы всё новенькое было. Ещё у того было распорото осколком голенище сапога, и зашита суровыми нитками, выглядело не очень, но новые сапоги, как и портянки, тоже отлично подошли. Старую форму я ему оставил, как сменку, если где грязные работы предстоят, можно её использовать. Тот сидел и перешивал петлицы на новую гимнастёрку, а его водителю к тому времени выдал красноармейские шаровары, а то у него совсем рванные, остальное ещё ничего, живое. После этого я направился к следующей машине. Там выдал новенькую гимнастёрку одному, и сапоги другмоу, у того каши они просили. Пряхину отнёс шаровары и новенькую пилотку, а бойцу что в мой расчёт входил, гимнастёрку. Остальное у тех было, а чего не было, у моста собрали, скатки, сидоры, котелки или каски.
Вернувшись к несению службы, я устроился под машиной, делая вид что задремал, а боец в кузове у пулемёта наблюдал за небом. Когда мы покинем расположение батальона, мои бойцы знали, часы были у многих, у Пряхина и Лосева точно, трофейные, так что в восемь вечера мы выезжаем на дорогу и
Изучив приказ, я пожал плечами, тот мне не командир, но как вышестоящего по званию, выполнять его приказы я обязан. Чёртов устав с всевластием любого командира у кого шпал или звёзд больше. И когда его изменят? Подтвердив поильному что сейчас отбываем, я вышел из-за зенитки и остальным знаками показал, что сворачиваемся. Запустив движок, я покатил к одной из зениток, и накинув сцепку, взял её на буксир. Пополнения из батальона я так и не получил, видимо нужные специалисты найдены не были, пришлось снова самому всё делать. Так вернув Лосеву бойцов, чтобы у него снова полноценный расчёт собрался, забрав Пряхина, мы покатили за посыльным, что на своём коне возглавлял колонну. Машина Лосева замыкала колонну, а я двигался первым. Проехали не так и много, уже через шесть километров покрутившись по полевым дорогам, встали у рощицы где виднелось несколько палаток и пара землянок, свежевырытых, судя по земле. Остановившись неподалёку, штаб дивизии защищала одна зенитка счетверённых пулемётов, но стоявшая на треноге на земле, а не установленная на машине. Заглушив двигатель, остальные машины также колонной встали за моей, я покинул кабину и поправляя на ходу форму, направился к палаткам, где виднелась группа командиров. Определив кто тут комдив, это было не трудно, он тут один кто был в звании полковника, я подошёл и чётко вскинув кисть руки к виску доложился о прибытии, вопросительно посмотрев на комдива. Тот к моему удивлению начал с ора, брызгаю слюной прошёлся по моему внешнему виду, мол, я позорю честь командира, разоделся как простой боец, ну и вообще по разной мелочёвке, высосанной из пальца отметился. После этого тот сказал:
– Вот что лейтенант, я уже связывался со штабом нашего корпуса, и узнал, что ваша армия не вышла из окружения, штаб сгинул где-то в одном из колец, поэтому твоё подразделение входит в состав моей дивизии. Ты неплохо себя показал, я думаю, достоин. Всё ясно?
– Нет, товарища полковник. Это самоуправство. Когда штаб Четвёртой армии выйдет из окружения, я доложу моему непосредственному командованию о ваших делах. Тем более как мне стало известно, ваша дивизия вообще в другой армии числится, а какие-то части нашей армии должны выйти, я присоединюсь к ним.
– Лейтенант, ты охренел? Тебе ясным языком сообщили что ты входишь в нашу дивизию. Или под трибунал захотел за отказ выполнить приказ старшего по званию?
– Нет, не захотел, – медленно проговорил я.
– Тогда разворачивай пулемёты, теперь вы защищаете мой штаб. Всё ясно?
– Да, товарищ полковник.
– После этого подойдёт к начштабу, всё оформим, заодно насчёт пополнения поговорим.
– Есть, – козырнул я, догадавшись, почему пополнения в батальоне не получил. – Разрешите идти?
– Идите.
Чётко развернувшись, я направился к машине где ожидали встревоженные бойцы, что видели, как меня строили, хотя и не всё слышали, далековато. Подойдя, я негромко, чтобы любопытные из штаба дивизии не слышали, сообщил бойцам:
– Местное командование нас закабалить решило, подумали, что мы бесхозные, так что сбегаем. Сержант, во время движения держи на прицеле местную зенитку, как бы чего не удумали, остальные тоже оружие под рукой держите, если нас вздумают преследовать. Скоро ночь, темнота нас скроет.