Жребий
Шрифт:
Преодолев склон, Нетудыхин спустил мужика и опять закурил.
— А что у вас здесь водится в пруду? — спросил он свою ношу.
— Все водится, — отвечал Василий Акимович. — Карась, тарань, красноперка, судак. Карп должен днями начать клевать. Рыбы — море. Ловить некогда.
— Это почему же?
— Работа заедает. Сейчас вот все на сенокос выехали.
— А ты что же?
— Федька заболел.
— Какой Федька?
— Трактор мой.
— Так ты тракторист?
— Механизатор.
— Ну и как тут
— Да как тебе сказать? Не украдешь — не проживешь. Если бы не домашнее хозяйство, то и с сумой можно по миру пуститься. Правда, механизаторы живут лучше других. Потому что, опять же, у них есть просто большая возможность украсть. И земля будто неплохая, и люди не лодыри, а толку что-то нет. Нет хозяина хорошего. Председатели меняются через два-три года. Все городских привозят. Но что они смыслят в крестьянском деле?.. Так и живем.
Представление о жизни в деревне было у Тимофея Сергеевича весьма приблизительное. Человек города, он знал ее в общем, и не мог себе объяснить, почему это в России жизнь крестьян всегда была неблагополучной.
— Ладно, — сказал Тимофей Сергеевич, — поехали. Расслабляться сильно нельзя. — И, погрузив пострадавшего механизатора на себя, двинулся дальше.
Через две передышки вошли в деревню. Василий Акимович оживился.
— Вон дом с кокошниками на окнах — это моя хижина. Сейчас крик начнется — не дай Бог!
На подворье, у колодезного сруба, женщина переливала воду из бадьи в ведро.
— Запомни на всякий случай: четвертый справа. Может, когда в гости пожалуешь — милости прошу. Приму — не обижу.
Тимофей Сергеевич толкнул коленом калитку и внес Василия Акимовича во двор. Женщина обернулась и замерла в изумлении.
— О, Боже! Что случилось? — всплеснула она руками. — Что с тобой, Васинька?
— Ногу поломал, — сердито ответил Василий Акимович.
— Ну, конечно, после такой пьянки, какую вы вчера с кумом учинили, разве земля под ногами будет держаться? О, Господи! Что ж это такое?
— Куда его? — спросил Нетудыхин.
— Сюда, сюда, пожалуйста. Клади на лавку. О, Боже!
Нетудыхин опустил мужика на скамейку.
— Хватит причитать, — сказал Василий Акимович. — Что случилось — то уже случилось. Ты сходи и налей там человеку бутылку. Если бы не он, я вообще не знаю, как бы с пруда добрался.
— Ты что, не понял меня? — спросил Нетудыхин.
— Ты не пьешь?
— Случается, выпиваю.
— Так почему же ты отказываешься? Не уважаешь крестьянина?
— Ты знаешь что, ты меня не зли! Давай разувайся, посмотрим, что с ногой. Помогите ему, — обратился он к хозяйке. — Ложись.
С трудом и причитаниями сняли правый ботинок и подвернули штанину. Голеностопный сустав оказался распухшим и воспаленным.
— Надо бинт, — сказал Нетудыхин. — И кусок жесткого картона. Или дощечку небольшую.
— Картон, кажется, есть. А бинт — где
— Ну, старая простынь, полотно длинное, чтобы можно было перевязать сустав.
Хозяйка побежала в дом.
— Вот что я тебе скажу, Василий Акимович, пока нет жены. Тебе нужно срочно показаться травматологу, желательно сегодня.
— Что, совсем хреновое дело?
— Я не врач. Может, вывих, может, трещина. А может, перелом. Надо, чтобы посмотрел специалист. Иначе ты со своим Федькой можешь расстаться. Понял?
— Да ты что! — сказал Василий Акимович. — Это так серьезно?
— Очень серьезно, — подтвердил Нетудыхин.
— Ну, блядь!..
Принесли старую простынь и переплетную крышку от какой-то книги.
— Пойдет? — спросила хозяйка.
— Пожалуй, — ответил Нетудыхин.
Любопытно, к кому так варварски относятся в этом доме? Он взглянул на темно-вишневый переплет: И. В. Сталин "Краткая биография". Да, не думал Иосиф Виссарионович, что его жизнеописание будет использовано для такой нужды народной.
Нетудыхин оторвал от простыни полосу и скатал ее в рулончик. Потом он согнул переплет в полуцилиндр и, приспособив его к ноге, стал обматывать. Василий Акимович заойкал.
— Терпи-терпи, — говорил Тимофей Сергеевич, — Повязка должна быть тугой.
Когда бинтовать закончили, оказалось, что нога в ботинок не входит. Пришлось одеть ее в носок.
— Слышь, Нюр, — сказал Василий Акимович, — человек говорит, надо срочно к врачу. Сбегай, наверное, к Илье, если он еще не сильно опохмелился, пусть отвезет меня мотоциклом в Покровское. Мотай.
И она помотала, оставив все свои дворовые дела, моля Бога только о том, чтобы кум Илья не оказался с утра сильно пьяным.
— Ну, я тоже пошел, — сказал Тимофей Сергеевич. — А то еще кто-нибудь на пруду уведет мой рюкзак.
— Давай, — сказал Василий Акимович. — Спасибо тебе. Ты меня здорово выручил. Будешь как-то, может, у нас — заскакивай. Мы люди простые, чего там. Удачи тебе.
Они пожали друг другу руки.
Нетудыхин вышел со двора и припустил к пруду. Но оказалось, волновался он зря: все было на месте. И самое удивительное, что рыбалка у него в тот день получилась на редкость удачная. Вечером, добираясь домой, он тащил рюкзак рыбы.
Недели через три, в субботу, Нетудыхин вновь заявился на пруду. После рыбалки заглянул к Василию Акимовичу. Тот уже шкандыбал по двору с палочкой и был искренно обрадован появлению Тимофея Сергеевича.
Отнеслись к нему, конечно, как к дорогому гостю. Соответственно накрыли стол. Оказалось, что с Василием Акимовичем в доме живет еще мать жены, глухая бабка Авдотья. В армии служат два сына-близнеца. Василий Акимович показывал Тимофею Сергеевичу их фотографии и, прихлопывая по ним ладонью, пьяненький, гордо произносил: "Орлы"! "Орлы". Между прочим, служили в стройбате…