Жрецы и жертвы Холокоста
Шрифт:
Если бы грозная фантазия Файна закончилась на этом! Нет, он обвиняет подлых греков в том, что они во времена Александра Македонского, понимая, что их "древнегреческая мифологическая религия" устарела, решили избавиться от нее, а взамен "по достоинству оценили иудейскую религию, ее высокие моральные и нравственные качества <…> Греки поняли, что лишь она своей гениальностью в состоянии спасти греческую нацию. И они решили любыми средствами приобрести Еврейское Священное Писание".
Короче говоря, для этого и уничтожили два миллиона евреев (и один миллион изгнали), захватили в свои грязные антисемитские руки священные еврейские книги
"Новый завет — это мифологическое сочинение греческого производства о мнимых преступлениях евреев с вымышленными еврейскими персонажами — Иисусом Христом, Иоанном Крестителем, апостолами, подвергающимися казням руками самих же евреев" <…> Грекам "удалось интерполировать в события I века вымышленный суд и казнь Иисуса Христа в 29 г. н. э. и внедрить по всей Римской империи молву об Иисусе Христе" А как же быть с проклятиями Талмуда по поводу Христа? А как же быть со стихами Давида Маркиша, обращенными к нам, русским: "Мы (то есть евреи, а не греки. — Ст. К,) дали вам Христа себе на горе?" А главное — кого лечить? — Давида Маркиша или Семена Файна? И еще вопрос: каким образом в деревнях Самарии и Иудеи жило столько же евреев, сколько их живет в современной Америке?
***
Последнюю точку в противостоянии, начавшемся между Урицким и Канегиссером, поставил Валентин Петрович Катаев, всю жизнь вынашивавший мечту рассказать правду о "красном терроре" и о романтиках у развязавших его. Он осуществил свою мечту на закате жизни, когда решился напечатать повесть "Уже написан Вертер" в июньском номере "Нового мира" за 1980 год. Именно в этой повести осторожный, запуганный жизнью старый конформист пошел в отличие от Самойлова ва-банк, создав бессмертные образы чекистов из одесской "чрезвычайки". Главный из них носил имя Наум Бесстрашный.
Он "стоял в позе властителя, отставив ногу и заложив руку за борт кожаной куртки. На его курчавой голове был буденновский шлем с суконной звездой".
"У Маркина был неистребимый местечковый выговор. Некоторые буквы, особенно шипящие, свистящие и цокающие, он произносил одну вместо другой, как бы с трудом продираясь сквозь заросли многих языков — русского, еврейского, польского, немецкого".
"У тебя сидит один юноша, — начал Лось.
А ты откуда знаешь, что он у меня сидит? — перебил Маркин, про
износя слово "знаешь", как "жнаишь", слово "сидит", как "шидит".
— Ты просишь, чтобы я его выпустил?
Он произнес "выпуштиль"
— Я застрелю тебя на месте.
"На месте" он произнес как на "мешти".
Перед нами, в сущности, герой поэмы Багрицкого "Февраль" — убийца и местечковый провинциальный авантюрист, стоящий на броневике "над летящими фарами и штыками". Вспомним о том, что и Багрицкий и Катаев — оба были одесситами и почти однолетками.
***
История испытала на практике три пути "преодоления еврейства в себе". Один — ницшеанский, гитлеровский — изгнание, вытеснение, в конечном счете уничтожение. Другой — советский, в который верил Ленин, носивший в себе, как и Гитлер, "четвертинку" еврейской крови: полная ассимиляция, растворение еврейства в русской стихии при помощи интернациональной коммунистической идеологии.
И третий путь; пролегший через самопожертвование, через Голгофу, путь полного
(Есть еще путь честной и объективной оценки еврейского менталитета и еврейской истории — путь интеллектуалов нового времени Ханны Арендт, Роже Гароди, Нормана Финкельштейна, но это путь атеистов-одиночек).
Неодухотворенность бунта завела "арийцев", изживавших в себе еврейство, в темные дебри Холокоста. Вера в абсолют крови, в которой якобы живет душа человеческая, обернулась примитивным культом суицида, отворила бунтовщикам двери к самоубийству — и они, один за другим — Отто Вейнингер, Адольф Гитлер, Йозеф Геббельс, Генрих Гиммлер, Герман Геринг, Рудольф Гесс и воспитавший их всех профессор геополитических наук Хаусхоффер — шагнули в эту темную бездну, первопроходцем в которую был первый антихристианин и самый знаменитый ренегат в истории человечества Иуда из Кариота. (Кстати, единственный в истории человечества памятник Иуде был сооружен нашими местечковыми именно в России.) А сколько тысяч жрецов сатанистского культа крови и расы, исповедуемого в Третьем рейхе, бастардов и метисов, жрецов рангом помельче, и потому недостойных остаться в истории, разгрызали ампулы с цианистым калием, совали дуло пистолета в рот, завязывали ремни на спинках железных кроватей в своих камерах, словом, избирали безблагодатный, беспокаянный и потому греховный путь в небытие, и мир навсегда забыл о них, недостойных памяти…
Одним из самых ярых антисемитов, помогавших Гитлеру на пути к высшей власти, был полукровка Юлиус Штрейхер, казненный в 1946 году в Нюрнберге. Смерть его, в сущности, являлась тоже формой самоубийства, выбранного им самим:
"Стоя перед виселицей, он громко воскликнул: "Хайль Гитлер!" На вопрос об имени он резко ответил: "Вы его знаете". В сопровождении священника он поднялся на ступеньки и воскликнул: "Пурим 1946 год и к Богу". <…> На ящике, в который уложили труп Штрейхера, было написано имя "Абрахам Гольдберг" (X. Кардель, стр. 76). Напомним, что казнь гитлеровских преступников в Нюрнберге совершилась в 16 октября 1946 года в праздник Пурима, почитаемого, как еврейский праздник радости.
Но и Ницше, потерявший рассудок и кончивший свои дни в сумасшедшем доме, тоже ведь по своей воле совершил духовное самоубийство.
***
Змея кусающая собственный хвост, — это ветхозаветная метафора, выражающая сущность драмы самоуничтожения. Все происходит, как в книгах Ветхого завета — помните, "Адам родил Каина", "Авраам родил Исаака" и т. д.? Но у нас немного по-другому: еврей Урицкий приговорил к смерти еврея Перельцвейга; еврей Канегиссер приговорил к смерти еврея Урицкого; еврей Зиновьев приговорил к смерти еврея Канегиссера; еврей Ягода приговорил к смерти еврея Зиновьева; еврей Уншлихт приговорил к смерти еврея Ягоду… Несчастный народ…
Наилучшей иллюстрацией к этому процессу, который "пошел" и идет до сих пор, является символическое событие ветхозаветной силы, о котором поведал грядущим поколениям видный чекист сталинской эпохи А. Орлов-Фельдбин:
"20 декабря 1936 года в годовщину основания ВЧК-ОГПУ-НКВД Сталин устроил для руководителей этого ведомства небольшой банкет… Когда присутствовавшие основательно выпили, Паукер (начальник охраны Сталина, комиссар госбезопасности 2-го ранга, т. е. генерал-полковник. — Ст. К.), поддерживаемый под руки двумя коллегами <…> изображал Зиновьева, которого ведут в подвал расстреливать. Паукер… простер руки к потолку и закричал (изображая Зиновьева-Апфельбаума): "Услышь меня, Израиль, наш Бог есть Бог единый".