Жук (Том II)

Марш Ричард

Глава 37. Что было спрятано под полом

Кэб остановился перед полуразвалившейся дешевой «виллой» в заброшенном дешевом квартале — настоящем памятнике злосчастью незадачливого застройщика.

Атертон выпрыгнул на поросший травой гравий, заменявший мощеный тротуар.

— Не вижу, чтобы Марджори ожидала меня на крылечке.

Я тоже; я не видел ничего, кроме пустующего кирпичного уродца. Вдруг Сидней воскликнул:

— Ого!.. Переднюю дверь заперли!

Я шел прямо за ним.

— И что?

— А

вот что: когда я уходил, дверь оставалась открытой. Все-таки я в конце концов оплошал, и Марджори вернулась… по крайней мере, хочется на это, во имя всего святого, надеяться.

Он постучался. Пока мы ждали, я спросил его:

— Почему ты оставил дверь открытой, когда уходил?

— Сам не знаю… наверное, у меня теплилась мысль, что Марджори, если она вернется и меня не застанет, захочет попасть внутрь; да кого я обманываю: я был в такой горячке, что вряд ли мог рассуждать здраво.

— Полагаю, ты уверен, что действительно не запер за собой дверь?

— Это уж точно, готов поклясться.

— Когда ты вернулся после погони за Холтом, дверь была открыта?

— Распахнута: я без промедления вошел внутрь, полагая, что Марджори ждет в передней комнате; меня как громом поразило, когда ее там не оказалось.

— Ты видел следы борьбы?

— Нет, вообще никаких следов не было. Все осталось нетронутым, разве что в коридоре я наступил на кольцо, которое теперь у Лессинхэма.

— Если мисс Линдон тогда вернулась, все равно не похоже, что сейчас она в доме.

Да, на это было совсем не похоже, если, конечно, тишина не считается свидетельством обратного. Атертон трижды громко постучал, но ответа не последовало.

— Все за то, что нам стоит опять попытаться проникнуть внутрь через гостеприимное окно на заднем дворе.

Атертон направился туда. Мы с Лессинхэмом не отставали. На заднем дворе никто и не пробовал хоть что-то обустроить, не говоря уже о разбивке сада; там даже не оказалось забора, чтобы отгородить дом от дикого пустыря. Кухонное окно было открыто. Я спросил у Сиднея, его ли это рук дело.

— Не знаю; скорее всего, не закрыли его мы, едва ли тогда кто-нибудь о таком думал.

Не переставая говорить, он перебрался через подоконник. Мы последовали за ним. Внутри он закричал во весь голос:

— Марджори! Марджори! Отзовитесь, Марджори… это я… Сидней!

Эхо его слов прокатилось по дому. Ответом была тишина. Он повел нас в переднюю комнату, но вдруг остановился.

— Ого! — воскликнул он. — Штора опущена! — Еще находясь снаружи, я заметил, что переднее окно оставалось наглухо закрыто. — Черт возьми, все было не так, когда я уходил. Совершенно ясно, что здесь кто-то побывал; будем надеяться, что это Марджори.

Стоило ему сделать шаг внутрь, как он опять застыл на месте.

— Бог ты мой!.. — вскричал он. — Вот это да!.. Тут пусто — все исчезло подчистую!

— Ты о чем?.. Комната, когда ты уходил, была обставлена?

Комната была совершенно пуста.

— Обставлена?..

Не знаю, что именно ты подразумеваешь под обстановкой… жилец, облюбовавший сей дом, обладал весьма своеобычными пристрастиями в интерьере… однако в наличии был ковер, и кровать, и… и много чего еще… я бы сказал, что здесь имелось множество вещиц явно восточного происхождения. Все это словно растворилось в воздухе: не исключаю, что для Востока оно дело привычное, но мне это кажется странным.

Атертон озирался, будто не в силах поверить собственным глазам.

— Как давно ты ушел отсюда?

Он посмотрел на часы.

— Где-то час назад… или полтора; точно не скажу, но наверняка прошло не больше.

— Ты не заметил — какие-то вещи были уже упакованы?

— Нет. — Он прошел к окну и поднял штору, продолжая говорить: — Самое диковинное в этом деле то, что когда мы впервые сюда попали, у меня никак не получалось поднять эту штору, и я в сердцах сорвал ее вместе со шнуром и механизмом, а сейчас она так легко и просто поднимается, что лучше и не придумаешь.

Стоя за спиной Сиднея, я заметил, как извозчик со своего сидения машет нам рукой. Сидней тоже увидел это и поднял раму.

— Что там стряслось?

— Простите, сэр, но это что еще за старикан?

— Какой старикан?

— Да который из окна на втором этаже глядит.

Не успел кэбмен договорить, как Сидней стрелой ринулся прочь из комнаты и помчался вверх по лестнице. Я более степенно двинулся за ним: его манеры всегда казались мне чересчур эксцентричными. Я еще был на площадке, когда он вылетел из передней комнаты и побежал в заднюю, а в ней заскочил в боковую дверь. Оттуда он вышел, громко возмущаясь:

— Ну что за дурак!.. старикан глядит! Вот уж я ему погляжу, дай только до кэба добраться!.. Нет здесь никого!

Он вернулся в переднюю комнату, я не отставал. Там, конечно, никого не было, более того, в последнее время туда никто не заходил. Пол покрывал толстый слой пыли, а в воздухе витал землисто-заплесневелый запах давно заброшенного жилья.

— Атертон, в задней комнате точно никого?

— Не сомневайся, можешь сам сходить и убедиться, ежели желаешь; думаешь, я слепой? Возничий пьян. — Подняв раму, он крикнул кэбмену: — Ну и где твой старикан в окошке?.. В каком окошке-то?

— В этом вот, сэр.

— Да ладно!.. Тебе приснилось, дружище!.. здесь никого нет.

— Простите, сэр, но меньше минуты назад там кто-то был.

— Померещилось тебе, возница… стекло блеснуло… или зрение тебя подводит.

— Извините, сэр, но ничего мне не померещилось, и глаза у меня дай Бог каждому в Англии… и стеклышко так блеснуть не могло — в окнах стекол-то почитай не осталось. Я видал ясно, прямо как вас сейчас, что он выглядывает из нижней рамы, с расколотым стеклом, от вас слева. Уж точно он где-то там… не мог он уйти… он в комнатах. Там шкафа какого нет, куда спрятаться можно?