Журавли улетают на юг
Шрифт:
– Добрались? - спросил, ероша волосы.
– Почти, - подтвердил Александр.
– Мы здесь день целый простоим. Вырвется время - хотите, могу в Утесову подбросить на катере.
– Да нет, спасибо, не надо. Я вижу, какая здесь спешка. Хочу помочь.
– А! Ну и хорошо! - хлопнул Александра по плечу Петр Федорович. - Все же лишняя пара рук, да каких еще рук!
В шалашке сразу поднялся галдеж. Петр Федорович будил девчат.
– Быстро, быстро! Как это на море говорят: свистать всех наверх! шумел Петр Федорович, неумолимо продвигаясь
– Да... - бормотали спросонья девчата и тоже улыбались. Нельзя было сохранить хмурость на лице, когда смеялся Петр Федорович. - Да, вы-то отоспитесь, а мы?
– А я как раз и есть самое главное, - подзуживал их Петр Федорович, я - директор. Я за вас всех ответчик. Сплю за всех, ем за всех, под суд пойду - тоже за всех.
– Под суд-то за что вам идти?
– А вот плот этот в срок не доставите или дорогой побьете - ну и кончено, пропал Петр Федорович, ждите себе нового директора.
– За это не снимают.
– За этот плот снимут. Обязательно снимут, - не то шутя, не то серьезно говорил Петр Федорович. - Как по-вашему: цех без потолков, без рам, без дверей останется на целый год, до новой навигации? Что, мне за это орден дадут?
Девчата засмеялись. Почти все были уже на ногах.
– Ну, а ты что, красавица? - добрался до Фимы Петр Федорович.
– Сейчас встану.
Прихрамывая, Фима первая вышла из шалашки. За ней потянулись остальные девчата.
– С катера новый трос снимите, девушки! - крикнул им вслед Петр Федорович. - Кто у тебя там распорядится? - спросил он лоцмана.
– Ирина знает, - сказал Евсей Маркелыч.
Они остались вдвоем.
– Ошлаговку новым тросом подкрепим, второй лежень вдоль плота протянем - ладно будет. Перегружать плот, чтобы увеличить осадку, сам понимаешь, некогда. Цепей тонны две еще подброшу - больше нет, - сразу становясь серьезным, сказал Петр Федорович. - А в ночь сегодня непременно с якоря снимитесь: дело-то к осени, каждый день дорог.
– Так-то так, Петр Федорович, - не поднимая глаз, ответил Евсей Маркелыч. - Все это верно, а того подумать вы не хотите, что сколько сверху тросов ни клади, а плот тонок, на большой волне, как пленку, его разорвет.
– Ты, Евсей Маркелыч, страхи свои преувеличиваешь.
– Хорошо, пусть так. Не только плот легок оснасткой своей, - продолжал, рассуждая сам с собой, Евсей Маркелыч. - Команда тоже легкая у меня.
– А я знаю: девчата выдержат, - проговорил Петр Федорович. - И ты это знаешь.
– Выдержат! Выдержат, Петр Федорович! - вдруг вскрикнул Евсей Маркелыч, и нотка горечи и обиды прозвенела в его голосе. - Как не выдержать: выдерживали и еще выдержат! Хорошие до единой все девчата у меня. А тоже и пожалеть хочется.
– Пожалеть? - поднял потемневшее лицо Петр Федорович. - Ты думаешь, у меня не сердце, а черепок?
– Как жалеть.
– А так, одной жалостью, ничем ему не помогая. - Петр Федорович хлопнул себя ладонью по коленке. - Словом, так: лес внизу сейчас пуше, чем хлеб, нужен. Какие рассуждения опять вокруг этого ни разводи, а конец у них будет всегда один: плот доставить обязательно. Там торопятся, строят, перед всей страной обязательство взяли, а мы лесу им не дадим... Как это назовешь, а?
Евсей Маркелыч достал из кармана трубку. Словно силясь расплющить ее пальцами, плотно набил табаком.
– Петр Федорович, дай огонька.
Тот отрицательно качнул головой:
– Не дам. В карман лезть далеко, трудно - вставать надо.
Евсей Маркелыч посмотрел на него недоверчиво:
– Шутишь, Петр Федорович?
– Какие же шутки? - пожал плечами Петр Федорович. - Закурить тебе сильно захотелось, а малости не хватает: огня. У меня есть, а я тебе не даю - трудно мне.
– Это ты не пример, Петр Федорович...
– А ты подумай. Может, и пример. А теперь - на тебе спички. Для тебя, так и быть, встану.
Евсей Маркелыч закурил. Постепенно разгладились у него на лбу морщинки, и весь он посветлел.
– Пароход-то откуда нас потянет, Петр Федорович?
– Отремонтируем - и сразу пойдет. Думаю, догонит вас над порогом Осиновским. А тут придется пока пойти самосплавом. С пароходом Иван Антонович поедет. На усиление вашей команды на пароходе и мужчин человек пять подошлем. Одежду, обувь достанем, продуктов вам подбросим. Иван Антонович все привезет.
– Худо без парохода-то на Енисей выходить: опасно.
– Прежде и вовсе без пароходов в низовья плавали.
– Плавали, да не осенью.
– Другого ничего не придумаешь. Все-таки пойдете, не на месте стоять. Погода хорошая. А "Сплавщик" у порога догонит и тогда уж до конца поведет.
– Это хорошо, помощь будет большая. Доведись в шторм угадаем - надежно убережет.
– То-то же.
Они вышли на плот. Трос был уже снят, и катер ушел за новым грузом. Девчата начинали перевязку ошлаговки. Ковыляя, прошла Фима. Она несла на плече моток проволоки.
– Ты что это? - спросил Евсей Маркелыч.
– Да так... немного ударило, - сказала Фима, и слезы появились у нее на глазах.
– А ну, покажи.
Фима сняла ботинок, стащила чулок. Нога посинела и припухла.
– Что же ты ходишь? - сердито сказал Евсей Маркелыч. - Лежала бы, что ли. И как это тебя угораздило?
– Тебе в медпункт надо съездить, - вмешался Петр Федорович, показаться фельдшеру.
– В медпункт... - ворчливо сказал Евсей Маркелыч. - Там, знаю, на бюллетень посадят. А это все одно, что сразу домой отпускай. Вот тебе и команда моя, - повернулся он к Петру Федоровичу, - с места выбывать начинают.