Журавлик - гордая птица
Шрифт:
— Я тебе сейчас что-нибудь сломаю! — не выдержал Каллен. — Или отстрелю. С чего начать?! Выбирай! — подкрепляя слова действиями, он приставил оружейное дуло к левому бедру Корнева. — Начну отсюда, — с тихим бешенством предложил он. — И мы будем квиты за нашу прошлую встречу в лесу. Помнишь?
— Квартира четыре, — процедил Дмитрий, не отрывая глаз от впившегося в его ногу пистолета.
— Белла! Выходи! — отойдя от Димы, Каллен окликнул жену и снял с матраса оба пальто.
Она медленно зашла в помещение и робко прижалась к
— Что, думаешь, выиграла, гадина? — он посмотрел на неё с такой ненавистью, что по спине Изабеллы побежали мурашки.
— Заткнись! У тебя нет права даже смотреть в сторону моей жены, не то что разговаривать с ней! — рыкнул на Корнева Эдвард.
— Твоей жены? — Дмитрий выглядел ошарашенным. Скользнув взглядом по рукам Беллы и заметив на её пальце обручальное кольцо, он присвистнул. — Вон оно как всё далеко зашло! Значит, ты у нас теперь Каллен, — он злобно усмехнулся Изабелле. — Вот только, девчонка как была Журавлёвой, так и останется!
— Ошибаешься, — с видимым удовольствием поправил его Эдвард. — Аня — моя дочь, по сути, и по закону. Равно как и Саша — мой сын. Оба они теперь официально носят мою фамилию.
— Что?! — Корнев резко дёрнулся, но тут же, зашипев от боли, причинённой впившимися в кожу браслетами наручников, вернулся в прежнее положение. Ты — неблагодарная тварь! — рявкнул он, обращаясь к бывшей жене. — Я взял вас под крыло когда-то, тебя и твоего сыночка. Столько лет терпел твою ненормальную любовь к этому придурку — американцу. А ты вышвырнула меня из дома, как беспородную шавку! Да ещё и вернулась к нему! — Корнев указал подбородком на Эдварда.
Белла в ответ не произнесла ни слова, лишь смотрела на Дмитрия со смесью презрения и раздражения.
— Зачем тебе это вообще, Каллен? — недоумевающе покачал головой Корнев, а потом издевательски осклабился. — Ты повесил себе на шею ярмо, знаешь об этом?
— Не меряй всех по себе, — Эдвард пробежался по нему таким взглядом, словно видел перед собой что-то мерзкое и отталкивающее. — Это ты повесил ярмо на свою жизнь, когда убил двух человек и похитил троих, причём двое из них — несовершеннолетние. И не смей оскорблять никого из моей семьи!
— Ты имеешь в виду МОЮ семью?
— Она никогда не была твоей, ты сам от всего отказался. С каких пор ты стал считать этих людей семьёй? — со злостью выдавил Эдвард. — Может, с того времени, когда ты обижал Изабеллу на глазах у детей? Или тогда, когда ты изменял ей со всеми подряд? А может, это было в те моменты, когда ты орал на собственную дочь, потому что она раздражала тебя одним своим присутствием?
— Да пошёл ты, Каллен! — взбешённо заорал Дима в бессильной ярости.
— Довольно, — выдохнул Эдвард. — Мы только напрасно тратим время — недалеко отсюда есть те, кто ждёт нас и надеется на нашу помощь.
Никита наклонился,
— Будешь сидеть здесь, — бросил он, обращаясь к пленнику. — Если станет слишком скучно, можешь накидать в уме показания, которые придётся дать следователю, когда тебя доставят в отдел. Срок по совокупности содеянного тебе грозит немалый. Ах, прошу прощения, — пропел Дубов с издёвкой, — забыл захватить с собой уголовный кодекс. Нужно было принести и сунуть его тебе под нос раскрытым на нужной странице — ты и время бы скоротал, и узнал бы, сколько тебя светит гнить за решёткой.
— Засунь его себе… — пробубнил Дмитрий и отвернулся от капитана.
— Мы за тобой вернёмся, — напомнил Никита, пропустив мимо ушей грязный комментарий.
Эдвард и Белла под отборный мат Корнева вышли в тесный коридорчик. Изабеллу слегка пошатывало от усталости и пережитого стресса, поэтому Каллен обнял жену за плечи и, подстраиваясь под её медленные шаги, повёл женщину к выходу. Никита покинул помещение последним, не забыв погасить свет и запереть дверь на ключ.
***
Они быстро нашли нужную квартиру. Входная дверь, покрытая ошмётками облупившейся краски, не имела «глазка», что было очень кстати в сложившейся ситуации. Одновременно все трое склонили головы, прислушиваясь к происходящему в квартире. Как ни странно, Эдвард испытал некоторое облегчение — он так боялся, что до его слуха долетят громкие крики или детский плач. Никита постучал ногой по двери.
— Кто? — донёсся изнутри испуганный женский голос.
— Соседи твои! Открывай, давай, хозяйка, разговор есть! — гаркнул капитан нарочито грубым развязным голосом.
— Чего надо? — не сдавалась Ольга, не горя желанием впускать посетителей.
— Мне дверь выломать?!
Раздался щелчок задвижки.
— Да что случил… Ты?! — воскликнула Ольга, увидев знакомое лицо, и попыталась захлопнуть створку обратно, но Каллен, стоящий рядом с Никитой, не дал ей такой возможности, просунув ногу в образовавшуюся щель. Он надавил на дверь и с силой распахнул её, не обращая внимания на отлетевшую в сторону и приземлившуюся на мягкое место Ольгу.
— Ну, надо же! — Никита выглядел удивлённым. — Старая знакомая! Что, Оленька, Дима снова подобрал тебя после того, как сто лет назад выкинул из своей жизни как наскучившую игрушку?
Она не отвечала, только стояла, сжав побелевшие губы и прижав кулаки к щекам. Потом, приоткрыв рот, Ольга начала судорожно вздыхать, хватая кислород частыми маленькими глотками.
— Где дети? — рявкнул Эдвард и, не добившись от нервно всхлипывающей женщины внятного ответа, закричал: — Аня! Саша!
Эхо от его слов ещё не успело раствориться в спёртом, пахнущем плесенью и неисправной канализацией воздухе, а навстречу Каллену уже летели два маленьких торнадо, оглашая квартиру отчаянно-радостными криками.