Журавлик - гордая птица
Шрифт:
Он уехал, забрав с собой багаж в виде огромной душевной боли и сумасшедшей любви, которую, как выяснилось со временем, так и не смог искоренить в себе ни через год, ни два года, ни много лет спустя. А ещё было чувство огромной потери. С этим ему теперь предстояло жить. И он жил. Существовал, как мог. Постепенно Каллен привык к тяжести, лежащей на сердце. Она стала неотъемлемой его частью. Он привык носить маски. В зависимости от ситуации они были разные: беззаботность, если находился в кругу семьи (это особенно выручало его, когда Эдвард время от времени ловил на себе странный
Со временем он тоже женился, решив, что брак с хорошенькой хохотушкой Лорен — это шанс создать полноценную семью. Но всего через год его жена, когда-то восхищавшаяся его работой и млевшая от вида Каллена в форме полицейского, превратилась в неврастеничку, закатывавшую Эдварду сцены ревности, когда он возвращался домой под утро, вымотанный от ночного дежурства. Своё горе Лорен заливала многочисленными порциями крепких напитков в городских барах, устраивая там же пьяные скандалы. Хозяева заведения вызывали полицию, и Эдвард, работавший тогда простым патрульным, сам несколько раз оказывался тем, кто приезжал на вызов. Пытаясь утихомирить собственную жену, он сгорал от стыда за неё и от злости, замечая сочувствующие взгляды напарника.
Однажды утром он усадил перед собой помятую и не совсем проспавшуюся супругу и, глядя ей в глаза, поставил жёсткий ультиматум: Лорен ложится в наркологическую клинику и проходит курс лечения, или они расходятся. Он твердил, что ей пора остановиться, что она — жена полицейского, поэтому из-за её вызывающего поведения он может потерять работу. А она рыдала и кричала на него, обвиняя в невнимательности, а ещё в том, что из-за своей службы в полиции он слишком редко появляется дома.
«Я даже детей рожать от тебя не хочу, — шипела она, используя аргумент, который, знала точно, обидит его очень сильно, — потому что боюсь остаться вдовой с визгливым младенцем на руках, требующим внимания больше, чем я готова ему дать!» Каллен вздрогнул от её наполненных цинизмом слов, потом посмотрел на Лорен тяжёлым взглядом, процедив: «Выбирай: или клиника, или развод!» Его жена выбрала клинику, что вернуло её к нормальной жизни месяцев на шесть. А потом всё началось сначала: бары, выпивка, скандалы.
Терпение Эдварда лопнуло, когда, случайно попав домой средь бела дня, чтобы сменить запачканную кофе рубашку, он услышал из спальни громкие стоны. Распахнув дверь, мужчина стал свидетелем незабываемой сцены. Лорен, голая и пьяная, распласталась на простынях, а над ней, не жалея сил, трудился какой-то парень с татуировками по всему телу. На голове парня были фуражка и галстук Каллена, позаимствованные, скорее всего, из комплекта его парадной полицейской формы, висящей в шкафу. Эдвард кашлянул. Парочка, прервав своё увлекательное занятие, наконец, удостоила его своим вниманием. Каллен молчал, выгнув одну бровь, и ждал продолжения. Незнакомец, бросив на Эдварда испуганный взгляд и выставив перед собой руки в защитном жесте, быстро натянул свою одежду и выскочил из дома. Лорен, поняв, что муж не собирается устраивать скандал,
— Оделась? — равнодушно поинтересовался Эдвард.
— И что? — с вызовом ответила Лорен.
— А теперь — пошла вон отсюда, — ледяным тоном произнёс мужчина.
— Ты вышвыриваешь меня из своего дома?! — завизжала она.
— Именно, — Каллен кивнул, удаляясь в сторону кухни. — Документы на развод я тебе пришлю.
— Я никуда не пойду!
Эдвард тяжело вздохнул, глядя на жену.
— Пойдёшь, Лорен, пойдёшь. Нам давно пора было расстаться, но я всё тянул, сам не знаю, почему.
— Ты ещё пожалеешь, Каллен! Я оставлю тебя без гроша в кармане при разводе! Ты думаешь, я не знаю о том трастовом фонде, который у тебя имеется? Обещаю, что он значительно оскудеет, когда я запущу в него руку!
— Попробуй, — Эдвард усмехнулся. — Поверь, я сумею найти хорошего адвоката.
— Да пошёл ты, правозащитник сраный! — грубо выкрикнула женщина и умчалась, с силой захлопнув за собой дверь.
Развод они всё-таки оформили, хоть он и стоил Каллену немалого количества испорченных нервов. И вот уже год он находился в статусе одинокого холостяка, о чём нисколько не жалел…
Его размышления прервал телефонный звонок. Было ещё очень рано, поэтому Эдвард решил, что звонят либо со службы (такое иногда бывало — его могли вызвать и посреди ночи), либо его бывшая жена снова нашла неприятности на свою голову и теперь названивает ему. Несмотря на то, что они с Лорен давно были чужими друг другу людьми, она не брезговала иногда просить его о помощи. В первое время после расставания он, по старой памяти, срывался и нёсся выручать Лорен из очередной передряги, но постепенно научился давать твёрдый отказ, поняв, что находить проблемы его бывшая жена не перестанет никогда — ей это нравилось.
Телефон всё звонил и звонил.
— Что ты хочешь, Лорен? — спросил Каллен, увидев на дисплее знакомое имя и приняв вызов.
— Эдди, — пролепетала женщина пьяным голосом, — можно, я приеду к тебе?
— Зачем?
— Я соску-училась, — протянула Лорен.
— Ты несёшь чушь! Извини, мне скоро на работу, и я хотел бы ещё часок поспать.
— О! Давай, Эдди, ложись спать. Мне вот интересно, ты всё так же разговариваешь во сне с какой-то Беллой?
— Что?! — прошептал Каллен, обомлев.
— А что? Знаешь, как часто по ночам ты звал её? Ты называл её журавликом, — Лорен пьяно хихикнула. — Каллен, у тебя что, нездоровая страсть к птицам?
Эдвард, проигнорировав довольно плоскую шутку, спросил:
— Что ещё ты слышала?
— Ну, несмотря на то, что ты частенько ложился спать в гостиной на диване, не желая видеть меня рядом с собой и морщась от запаха спиртного, я всё-таки слышала по ночам твоё бормотание. Иногда ты разговаривал на русском, и понять твою речь я не могла. Но потом ты снова переходил на английский. Ты звал эту самую Беллу, кричал, умоляя, чтобы она не уходила. Это началось ещё за несколько месяцев до нашего развода. Может, поделишься со мной и откроешь тайну?