Журнал «День и ночь» 2010-1 (75)

Анистратенко Ася

* * *

Герой лирический замаливает нелирические грехи:  — Милый автор! Отпусти и дело с концом!  — Нет! — отвечает Автор и пишет стихи Про Ложь в обличии женском и Неправду с мужским лицом. Классический треугольник вписан в порочный круг, Стало быть — больше сумерек, меньше света, Герой любит Ложь, Неправда Герою друг… Что ещё нужно Автору для сюжета? Символ? Деталь? Лакомство для ума? Чтобы повествованье буйствовало, кипело, Ложь называет Лирического «моя Чума», Приходит и говорит: «Время твоё приспело». Герой чувствует себя бабочкой за стеклом, Бьётся

в стены своей прозрачной тюрьмы, Выхода нет, и, когда они за столом, Она называет это пиром во время Чумы. По воле Автора бабочка уходит вразнос, Стены прозрачной тюрьмы состоят из трещин, И в одну из них видны Ложь и Неправда, целующиеся взасос, И в жизни Лирического лжи и неправды становится меньше. Автор ставит точку. Автора не гнетёт Вопрос, кто станет товаром, а кто дельцом, Кто обманет кого, кто кого переврёт: Ложь в обличии женском? Неправда с мужским лицом?

* * *

Нет, уж лучше эти, с модерном и постмодерном… …Но уж лучше эти, они не убьют хотя б. Д. Быков

Как бы нам ни стелили, как бы нам ни спалось, Лучше — чтобы убили, чем вот так, как пришлось. Лучше чем эти невольно-вольные стили Выгибоны, впадины, пируэты… Знаешь, как было б надёжно, если б убили, А не это, вот так, вот этим, вот через это. Потому-то пора уходить со сцены, снимать пуанты, стирать белила, Объявлять об отказе участвовать в этом концерте… Чем, скажите, смерть вам так сильно не угодила, Что всё это вдруг кажется лучше смерти?

ДиН стихи

Ася Сенина

Веснушки

Здравствуй, мальчик в зелёной кепке! Ты теперь, по данным разведки, Не один — ну так будь же счастлив, Мой прекрасный. Небо свесило тучек месиво. Посмотри, как глазам весело. Далеко ускакали годы. Далеко ли? Ты себя хоть разок спрашивал, Для чего моё небо раскрашивал, И зачем эти цепи горные Такие задорные? Ассонанс этих линий судеб. Декаданс. И плевать на судей. «Я тебя никогда не забуду». Если буду.

* * *

Зима пришла твоим голосом, Вписанным в буквы неправильно, Вкусом клюквы, снегом заправленным, Другим маршрутом автобуса. Зима пришла. Южным полюсом Повернулась к нашему солнышку. На белом песке — вспомнишь ли? — Пальцы чертили полосы. Зима пришла, как обещано, Коротким письмом — затрещиной — Нежданным, негаданным, правильным, Далёким, родным. Неотправленным…

* * *

Дожилась до осеннего солнышка, Домечталась до снежной зимы. Счастье, правда, осталось на донышке И успело уже остыть. Руки снова летают в воздухе, Ноги снова танцуют навзрыд, А слова суховатой поступью Удаляются — путь открыт. Выход найден. И свет расходится По тоннелю в конце души. Только поезд мой не заводится, И растеряны карандаши.

* * *

Зимою не хватает слов, Чтоб выйти в лес и стать поэтом, Чтоб сотни тихих голосов Поймать

рукой необогретой. Замёрзшей ручкой записать Дупло в столетнем исполине, И на полях зарисовать, Что на ветвях рисует иней. Нет, не удержишь между строк Еловый запах, запах снега, Как пахнет высохший листок, Закат рябинового цвета. Как пахнут сумерки в лесу, Как стонут по ночам деревья. И я с собою унесу Холодный нос и настроенье.

* * *

«…вчера мы хоронили Астафьева…»

(из письма)

Ненастно. Кладбище. Колодец. День провалился. Пустота. Позади усердно молятся, И крестятся, и говорят. Стоят задумчивые дети, Понять пытаются — никак. Тихонько! Маленькая лестница — одна ступенька. Мрак. Венок венчает тело с осенью, С землёй, с воронами. Вчера Он был. Сегодня проседью Снег в тёмно-русых волосах Пишите! Дождиком по стёклам.

* * *

Целуешь в ушки — Мурашки душат. Спокойной ночи! — И сон нарушен. Ничто не нужно, Никто не нужен. Лишь только ты И километры телефонного провода. — Би-би-биииии…

* * *

Раскрошен в детальки, в винтики, В осколки зеркал банальные, Мир в раздолбанном видике Всё крутится — и это главное! Небо — обои ромбиком, Солнце — паук за дверцею, Такой небритый, с горбиком, Только улыбкой и светится. Стол, исковерканный мыслями Или бездарной безделицей, Словно земля под листьями, На зелень часов надеется. Часики тикают-такают, Фиксируют изменения: Одно за другим поколения… А может быть, просто квакают? А может — кассету с плеером? А может — стакан с мороженым? Эх, снова весне поверила, Из этих осколков сложенной.

Веснушки

Я летала, южный ветер Обрывал с меня пальто. Был февраль лучист и весел, Хоть с метелью — всё равно! Не писалось — не хотелось Счастье тратить на слова. Раскрылатая незрелость — Разболелась голова: Южный ветер через уши Выдул все мои мозги. С пустотою стало хуже Без растаявшей тоски. Без растаявшего снега Падать больно с облаков. Что ж, безумною калекой Приземлюсь среди стихов

* * *

Потерпи, я скоро уйду. И молекулы воздуха примут привычные позы, Чтоб тупым безразличием встретить другую беду, И в часах снова тихо затикают-такают слёзы. Не одёргивай штор! Осторожно, собьёшь паутину, Не гляди из окна, когда я на него обернусь, Никогда не играй, не пиши ни стихи, ни картины, Не мечтай, не забудь про свою сероглазую грусть. Потерпи, я уйду от тебя очень скоро. Унесу за собой запах солнца и шорох волос, Я всего лишь твой сон, я приснилась, и это бесспорно, Я всего лишь хочу, чтоб тебе так же мирно спалось.