Журнал День и ночь

Автор неизвестен

Брату Александру

Слышу голос на том берегу То ли озера, то ли реки, Но никак различить не могу В темноте ни лица, ни реки. Может это заоблачный гость Подаёт мне неведомый знак? Или чья-то берцовая кость Тускло светит во мгле, как маяк? Или псов одичавших отряд Пробирается в зарослях ив? Или просто сквозь годы летят Звуки детства, сливаясь в мотив? Так зачем же и в дождь, и в туман В непроглядную гулкую тьму, Понимая, что это обман, Я бросаюсь навстречу ему? Осень.

Хочется спать до обеда. Журавли протрубили «отбой». Всё труднее даются победы Тем, кто стадом нас вёл за собой. Да и мы уже даже не стадо, А какой-то хмельной балаган! Журавли разрыдались, как табор Загулявших под вечер цыган. Эх, Россия моя испитая, Не страна, а раздор и разлад. Журавли вон — и те улетают! И навряд ли вернутся назад… Такая осень на душе! Что слышан шелест листьев палых Невероятно, но уже И мир окрасился под Палех. Вернулись реки в берега. Вернулись птица на зимовья. И в торжествующем безмолвье Стоит притихшая тайга Вернулись старые слова. Из тьмы небес вернулось Солнце, И только палая листва Назад на ветки не вернётся! Ни любви не осталось, ни денег. Ни верёвки, ни, даже, ружья. Приходили ко мне на неделе, Попроведать былые друзья. Сокрушались за чашкою чая. Призывали беду пережить. За окошко смотрели, скучая, И ушли, обещая звонить. Пережил и обиды, и склоки. Никого и ни в чём не винил. И освоил чужие уроки, И ошибки свои не забыл. И теперь, передумав о многом, (не крещёным дожив до седин). Выхожу я один на дорогу И назад возвращаюсь один!.. Зима или осень. Смешалось. Неделю подряд дождит! Не жизнь, а сплошная жалость И накопленье обид! Земля в чёрно-белых красках. И зябко из-за плаща, Ты говоришь мне: «Здравствуй!». Похожее на «прощай»…

Гадала цыганка

Мне гадала цыганка на жёлтом кольце, Но кольцо ничего не сказало… Я увидел смятенье на смуглом лице И в глазах отраженье вокзала. Ничего не изменится. Будет, как есть. Вижу деньги. И деньги большие. Вижу славу и зависть. Измену и лесть. Рядом люди. Но люди чужие. Вижу дерево в поле. А выше луна. Дом казённый. Трефовая дама. Вижу линию жизни — она не ясна. — Размывается вместе с годами. Мне гадала цыганка на мой интерес, Пряча деньги куда-то за пояс. Уходила дорога за кромку небес. И по ней уносился мой поезд!.. Отгудели метели. Отшумела тайга. Мне на прошлой неделе Вдруг приснились снега. И к чему непонятно, (За окном зеленя) Жизнь куда-то попятно Всё уводит меня. То к далёкой утрате, То к забытой любви, Раскрывая в тетради Все секреты мои. Кем я был и что сталось, По исшествии лет. Навалилась усталость И спасения нет!

Вышки

Арменаку Арутюняну, отцу друга

И как же такое вышло? И как всё произошло? Но только на зоне вышки Встали вдруг на крыло! Падали

вертухаи Мордами в грязь и в лёд! И, матерясь, стреляли По вышкам вдогон и влёт! А те развернулись клином, Над лагерем дали круг, И с деревянным скрипом Тихо пошли на юг! И зэки на них глядели Под оторопь на спине: Гляди — ко ты, полетели Не иначе, как к весне! И многие улыбались Молча крестясь вдогон, А вышки всё удалялись Под деревянный стон!..

г. Красноярск

Айдар Хусаинов

Солнце НЛО

Памяти Льва Озерова

Он был простой аристократ, Он подавал пальто в передней, И ты бывал при встрече рад, Хотя встречались вы намедни. Несильно крепкая рука Сжимала жизненно, по-плотски. И не сходили с языка Ни Пастернак, ни Заболоцкий. Он был со многими знаком, Дружил спокойно, без оглядки. Ему Ахматова легко Простила две ли, три догадки. И на прощанье у дверей Он говорил умно и метко. А вообще он был еврей, Но вспоминалось это редко. Проходит день, который нами прожит, И я закрыл усталые глаза. Жизнь — только день, он лучше быть не может, — Один поэт когда-то мне сказал. Я против истины печально возражаю, Немного выпью, буду во хмелю. Но вижу я, что дни не приближают Тебя, тебя, которую люблю. Вот будет день, я думал, будет пища, Весь белый свет, работа по плечу. И был мне день, и яства, и жилище, Но где же ты, которую хочу… Жизнь коротка, с любовью не играют. Который день сгорел уже дотла, И я глаза покрепче закрываю Затем, чтоб ты из мыслей не ушла. Не уходи, побудь ещё немного, Я не хочу сказать тебе прости. Твоя спина, как длинная дорога С изгибами и тайнами пути. Время судорогой сводит, Словно ты сошёл с холма, И зажглись на небосводе Все далёкие дома. Там живут другие люди, Нам, должно быть, не чета, Разделяет, как в сосуде, Нас незримая черта. Все они в далёком прошлом, Там у них другой расклад, И о чём-то о хорошем Эти люди говорят. — Мы себе не потакаем, В побуждениях иных Мы играем, мы мелькаем. За спиною у живых.

Станиславу Шалухину

Я скажу два русских слова На башкирском языке. Поплыву я снова, снова Вдоль по Ленина-реке. И, вдыхая дым шашлычный, Выдыхая тёплый дым, Буду я таким столичным, Безупречно городским. Все вокруг проходит скоро, Все грохочет, словно медь. Я приехал в этот город Откровенно умереть. Потому, что на просторах Золотой моей страны Это самый лучший город, Чтобы жить и видеть сны. И, покуда сердце бьётся Посреди житейской лжи, Ничего нам не даётся Тяжелей, чем наша жизнь.