Журнал «Если», 1998 № 03

Гаррисон Гарри

Хелен шевельнулась, соскочила с кровати — легко, словно и не спала совсем, пошла в ванную. Через полчаса мы торопливо покидали наш ночной приют.

Мальчишка-коридорный, болтающий с горничной в углу холла, окинул Хелен любопытным взглядом и заговорщицки подмигнул мне. Что ж, пускай себе подмигивает: приехал моряк на побывку, скинул надоевшую форму да и пустился в загул.

За ночь на улице стало еще ветренее, накрапывал мелкий противный дождь. Хелен плотнее закуталась в плащ, и мы двинулись по улице мимо роскошного небоскреба «Ганнибал-отеля».

Было пустынно, плохая погода всех разогнала по домам.

Потом я вспомнил, где недавно видел так вот опустевшие улицы, и сердце тревожно заколотилось.

— Хелен, слишком мало людей…

— Дождь.

— Хелен, надо найти ближайшего глашатая.

Она окинула меня удивленным взглядом, но мы все же двинулись к отелю. У входа стоял парень в яркой оранжевой форме. При виде нас парень подтянулся и произнес — как бы и не для нас:

— Жители и гости Лиона… По распоряжению Стражи предписано оставаться в домах, не выходить без крайней нужды. В городе ищут беглого каторжника Ильмара, каждый, кто встретит похожего, должен сообщить властям! Приметы…

Пожав плечами, я повел Хелен прочь, и глашатай немедленно замолчал.

Хелен вся подобралась:

— Быстро на планёрную площадку, туда Страже доступа нет…

— В такую погоду разве можно летать?

Хелен помолчала, неохотно молвила:

— Нельзя. Но я полечу.

Вдруг она резко остановилась. На перекрестке, прячась под карнизом богатого дома, скучал страж порядка. Вряд ли офицер, хоть знаки отличий и не разобрать, скорее, мелкий чин. Он уже косился в нашу сторону. Сворачивать было глупо, только лишние подозрения бы вызвали. Не сговариваясь, мы продолжали идти.

— Господа… минутку… — стражник поманил нас, даже не соизволив выглянуть из-под навеса.

По внешности он казался саксонцем, но говорил по-галлийски чисто — явно родной язык. Совсем молодой, лет двадцати.

— В городе особое положение, — его взгляд шарил по моему лицу, — Не рекомендовано выходить на улицу. Ваше имя?

— Анатоль, скульптор Анатоль, — я гордо вздернул голову. — Спасибо за предупреждение, я провожу даму и вернусь домой.

— Извините, господин, но вы нарушили распоряжение Стражи. Придется пройти со мной.

Нет, он не думал, что я и есть Ильмар. Просто надеялся, что высокородная дама гуляет ранним утром с любовником и предпочтет не доводить дело до огласки, уладив дело мздой.

Все это на его простой, как кирпич, морде читалось явственно.

— Парень, ты делаешь ошибку, — сказал я.

— Споришь со Стражей? — оживился молокосос и поднял дубинку.

— Хорошо. Тогда давай уладим дело на месте? — подмигнул я.

Стражник на секунду замялся.

— Так или иначе, а наказание должно быть, верно? — спросил он. — Ну, присудят вам штраф в участке… марок пять, а то и больше.

— Понимаю, — согласился я.

Сунул руку под плащ, и подаренный Маркусом кинжал радостно ткнулся в руку. Я глянул на Хелен — та пожала плечами.

—

Все же ты дурак, — сказал я стражнику.

Я отер нож о его одежду и спихнул труп в водосточную канаву. Бегущая вода потемнела.

— Скот, — прошептал я. — Не люблю скотов.

— Ильмар, ты, наверное, свою дюжину давно прошел?

Хелен была спокойна, как старый, закаленный солдат.

— Нет. Это восьмой.

— Пошли.

Мы двинулись прочь. Стражник остался в канаве — это восьмой, и гнев Искупителя все ближе и ближе.

Глава четвертая,

_{в которой Хелен делает невозможное, а я не сразу это понимаю.}

К северу от Лиона, рядом с заброшенными бараками гарнизона, стоявшего когда-то на охране города, тянется летное поле. Не самое большое, как сказала Хелен, однако меня впечатлило. Куда там узенькой полосе на скале, что на Печальных Островах. Здесь все огорожено крепким деревянным забором, за ним нервно лаяли собаки, ангаров было штук двадцать, а взлетные полосы выложили камнем так искусно, что это сделало бы честь площади перед Лувром.

— Ты уверена, что меня пропустят? — тихо спросил я, когда экипаж остановился перед воротами.

— Не забывай, кто я, — бросила Хелен.

Пока я расплачивался, летунья уже подошла к преторианцам. Судя по непринужденному разговору, Ночную Ведьму знали даже младшие чины… причем разговор с ней был для них предметом гордости. Я вдруг снова, как тогда, на Островах, ощутил неловкость. Хелен все-таки была не просто женщиной, с которой я провел ночь, и не только надменной аристократкой. Это живая легенда. Женщин-летуний и так немного, но прославилась среди них одна Хелен.

— Идем… — окликнула меня Хелен, а когда я приблизился, пояснила старшему караула. — Не люблю позировать. Но придется.

Ага. Я буду то ли рисовать, то ли делать скульптуру летуньи, сидящей в планёре…

Пропустили меня без единого вопроса, а в глазах солдат читалось жадное любопытство — позировала мне Хелен обнаженной или нет? Наверное, им на весь день хватит этой темы для разговоров.

По раскисшей земле мы подошли к одному из строений. У дверей тоже была охрана, но здесь Хелен лишь поприветствовали. Мы прошли коротким коридором — за открытыми дверями какие-то люди возились с бумагами, двое считали на огромной машине, ручной привод которой по команде уныло крутил рослый солдат.

У крайней двери Хелен остановилась. В крошечной комнатке сидел пожилой штатский, пил чай из кружки. Радостно заулыбался, привставая.

— Сиди, Питер, — остановила его Хелен. — Выпиши-ка разрешение на полет. И пошли ребят готовить планёр.

Штатский посмотрел в окно — дождь зарядил не на шутку.

— Хелен, милая…

— Питер, выписывай.

Не отводя от нее взгляда, мужчина достал из тоненькой стопки расчерченный лист бумаги, снял колпачок, спросил: