Журнал «Если», 1998 № 03

Гаррисон Гарри

— Эх… — крикнула Хелен, когда планёр перемахнул над самым забором.

По полосе бежал, размахивая руками и торопясь убраться с нашего пути, голый мужчина. Загорал на каменных плитах, что ли?

Толчок, другой…

Планёр покатился ровнее, и я понял, что мы все-таки сели. Подергиваясь на стыках плит, планёр замедлил бег и остановился перед самым концом полосы. Видимо, не всем это удавалось — на крепких столбах перед забором была натянута прочная сеть.

— А, Ильмар? Неплохо? — сказала Хелен.

— Тебе надо было птицей родиться, — сказал я.

—

Не хочу. Птицам это проще дается. Неинтересно…

К планёру бежал, подпрыгивая и на ходу застегивая штаны, загоравший мужчина. Глаза у него были растерянные, безумные; руки, когда он помогал Хелен выйти, тряслись.

— Почему полоса оказалась занята? — рявкнула Хелен с такой яростью, что даже я вздрогнул. — Почему нет наблюдения за воздухом, не подаются сигналы? Где старший по взлетному полю?

— Я старший, госпожа…

— Нет, ты не старший. Ты будешь драить полосу и чистить гальюн, когда выйдешь с гауптвахты. Две недели ареста!

— Есть две недели ареста…

Судя по тому, как перевел дыхание этот крепкий, мускулистый мужчина, он ожидал куда больших неприятностей.

Я выскочил следом за Хелен.

От башенки тем временем бежали, торопливо приводя в порядок форму, люди. А с самой башенки вдруг взвились в небо две зеленые ракеты.

— Спохватились… — Хелен покачала головой. — Что, бездельники, может, мне взлететь и сесть снова, по правилам?

Она вдруг засмеялась.

— Пошли… А вам привести планёр в порядок, поставить толкачи! Машина должна быть готова к взлету в любую минуту!

Глава пятая,

_{в которой я не удивляюсь чудесам, но поражаюсь простым вещам.}

О Миракулюсе слава идет по всей державе. Да и чужеземцы сюда постоянно наведываются. Я-то, конечно, не верю всему, что говорят о Стране Чудес. В Миракулюс одна плата за вход такая, что можно неделю на итальянском побережье отдыхать. Но мы вошли бесплатно, туристы на планёрах не летают.

Мы вышли со взлетного поля — на воротах, ведущих в Страну Чудес, даже не было охраны.

За воротами оказался небольшой парк. Посыпанные песком дорожки, фонтанчики и беседки… Гуляли люди — причем порода у всех на морде написана. Ясное дело, кто же сможет заплатить двадцать пять марок за вход, кроме аристократа или богатого купца?

— И это хваленый Миракулюс? — спросил я. — В любом городе таких парков…

— Ильмар, ищи кафе. Есть хочу ужасно.

На нас никто внимания не обращал. Хелен в своей яркой форме не выделялась среди многочисленных дам в дорогих туалетах. Да и я тут оказался не единственным представителем богемы — у мраморной ротонды художник, одетый почти как я, рисовал портрет главы семейства. Я торжественно раскланялся, получил в ответ вежливо-холодный поклон, и мы прошли дальше.

По широкой аллее, выложенной шестигранными каменными плитами, мы пошли сквозь редеющий парк. Сквозь деревья проглядывали какие-то здания, причудливой архитектуры и совершенно немыслимые по богатству. На миг я даже остановился, когда сообразил, что

сверкающее будто алмаз здание целиком построено из стекла и стали!

— Хелен!

— Что? А…

Она улыбнулась.

— Это Хрустальный Дворец. Красиво, да?

— Дюжина без одного… Хелен, я думал, это вранье!

— Этот дворец посетило столько народа, что он небось трижды окупился. Миракулюс не только место для показа мощи Дома — это еще и очень прибыльное предприятие.

— Сходим туда?

— Сначала обед!

Я с трудом оторвал взгляд от сияющего в солнечных лучах Хрустального Дворца.

За спиной раздался странный неприятный шум. Обернувшись, я увидел вереницу громыхающих повозок, маленьких, будто рудничные вагонетки, движущихся по аллее. Из передней валил вверх дым, но никого это не пугало. Раздавались временами детские и женские повизгивания, но скорее восторженные, чем напуганные. Во всех вагонетках, кроме самой первой, чинно сидели на скамьях люди. В первой, положив руки на торчащие вверх рычаги, гордо стоял молодой парнишка в ярко-оранжевой форме.

А самое странное, что повозки двигались сами. Никаких лошадей!

— Хелен, смотри!..

Летунья оттащила меня к обочине. Повозки, соединенные тросами, прогрохотали мимо. Парень в оранжевой форме покосился на нас и дернул за длинный рычаг. Из медного котла за его спиной с ревом вырвалась струя пара. Пассажиры привычно завизжали.

Я уже понял, что передо мной паровая повозка. Штука, конечно, забавная, но бесполезная.

— Игрушки, — равнодушно сказала Хелен.

Понятно, что игрушки. И все же… восхитительные игрушки.

— Большая пицца — вот что сейчас мне нужно. И стакан апельсинового сока… — Хелен потянула меня с аллеи. — Вон, гляди…

У круглого павильончика толпился народ, вокруг были расставлены на траве плетеные столики. Запах горячей еды мог привести сюда даже слепого.

Я взял две пиццы, стакан сока для Хелен и бокал белого вина себе. Мы сели за столик в сторонке, молча принялись за еду. Поглядывая по сторонам, я заметил, что в толпе есть несколько охранников в штатском. Выдавал их взгляд — внимательный, профессиональный, оценивающий, цепкий…

Ну что ж, они свое высматривают, мы — свое. Закончив обед, мы с Хелен отправились на поиски Маркуса.

Вроде бы Капри — островок маленький. Но здесь столько всего настроили, что лишь через три часа мы обошли все гостиницы.

Но Маркуса, конечно же, нигде не оказалось. Мы с Хелен старательно изображали взабалмошную пару: высокородную даму с любовником-художником, ищущую сбежавшего после ссоры сыночка. Конечно, для Маркуса было глупо появиться здесь не изменяя внешность, да и нам не стоило описывать известного ныне всей державе младшего принца. Поэтому летунья спрашивала о мальчике скупо — только возраст, телосложение, а на вопрос о цвете волос буркнула «рыжие». Хелен сочувствовали, уверяли, что никакой беды с мальчиком в Стране Чудес не случится… но никого, никакого подростка, ни рыжего, ни черного, ни светловолосого, что поселился бы в гостинице один, не нашлось.