Журнал «Если», 1998 № 03
Шрифт:
Хелен на миг замолчала:
— Я считаю, что принц Маркус действительно виновен, если посмел скрыть от святой Церкви и Дома драгоценную реликвию.
Хелен была права, безусловно.
— Маркус… — сестра Луиза посмотрела на мальчика. — Покажи им книгу, дитя.
Это было слишком просто! Немыслимо легко.
То, за чем гонялась вся держава, что пытались вытрясти святые паладины и сам Владетель!
Маркус медленно поднялся. Бросил на Хелен быстрый настороженный взгляд — и потянулся в Холод. Я видел, что летунья
Дохнуло ледяным ветром, расступилось Ничто, повинуясь Божьему Слову. И в руках Маркуса, затравленного паренька, безмерно нелепого сейчас в женской одежде, никому не нужного младшего принца, оказался маленький томик в темной коже.
Книга, самой Сестрой писанная!
Той, что Искупителю вровень стала, не по веленью Господа, что себе приемного сына среди людей пять тысяч лет выбирал, а исключительно собственными достоинствами и добродетелями.
Самой Сестрой…
Покровительницей грешников, заступницей униженных.
Я и не заметил, как встал, протянул руку — и наткнулся на бешеный взгляд Маркуса.
— Стой… — прошептал младший принц, и я понял: сейчас уберет книгу обратно на Слово.
— Не надо, — быстро сказал я. — Покажи, хоть издали. Дай на почерк Сестры глянуть! Прочти, хоть что-нибудь! Марк!
Наверное, в моем взгляде было слишком много мольбы — Маркус чуть остыл. Осторожно поднял томик, раскрыл — страницы были из желтоватого, плотного пергамента, чернила не выцвели и строки, на незнакомом языке написанные, были отчетливыми.
— Я бы не сказала, что этой книге почти две тысячи лет, — сказала Хелен, оставаясь в кресле, не делая даже попытки подойти.
— Ее хранили на Слове, — спокойно ответил Маркус. — Тут есть записи, в конце. Каждый, кто берег ее, оставлял свое имя. От отца к сыну, столетиями, почти без перерывов. Тридцать пять имен. Последний хранитель не нашел, кому передать святую книгу… и спрятал ее среди манускриптов.
— Ты хочешь сказать, что это почерк Сестры?
Хелен то ли не верила до конца, то ли просто тянула время, не решив еще, что делать.
— Нет, — мальчик покачал головой. — Сестра не знала грамоты. Она рассказывала, а брат Матфей и сестра Петра записывали.
Я осторожно скосил глаза на сестру Луизу. Неужели она верит? Неужели не сложит сейчас руки в святом столбе? Не одернет мальчика…
— Он говорит правду, — сказала сестра Луиза.
— Сестра-настоятельница, принц Маркус. — Хелен поднялась из кресла, склонила голову. — Я верю вашим словам. Но если это и впрямь откровения Сестры Марии, двумя раскаявшимися апостолами записанные, наш долг немедленно вручить их пасынку Божьему и скромно удалиться. Владеть этой книгой — гордыня и грех! Не нашим рукам ее касаться. Вы согласны, сестра?
Сестра Луиза молчала.
— А что ты скажешь,
Ее голос был так мягок и одновременно тверд, что Маркус отвел глаза.
— Ты почувствовал себя в ответе за святую книгу, за бесценное сокровище, что оказалось погребенным в библиотеке, ты решил хранить ее… но зачем? Мальчик, ты добрый слуга Господа, и положение твое предписывает тебе быть в рядах истинных защитников веры… Так зачем же ты уподобляешься тем, кто извращает веру? Зачем впадаешь в ересь и таишь от нас святое писание Сестры?
Летунья подошла к Маркусу, положила руку ему на плечо. Парнишка отвел книгу в сторону, сразу напрягся, как пружина, но Хелен вроде не собиралась выдирать из его рук святыню.
— Маркус, у меня планёр. Летим в Версаль. Решим по дороге, что объяснить Владетелю… повинную голову петля не душит. И твоему бедному другу Ильмару облегчение… — взгляд на меня, и едва заметный взмах бровей. — И мне, которую угораздило тебе на пути попасться. И сестру Луизу, — вежливый кивок, — от большой беды избавишь. Разве Владетель накажет тебя, если вернешь книгу?
— Сестра моя, ты не веришь. — Луиза еще сидела, прямая как палка, вся закостеневшая. Но взгляд ее наливался огнем: — Графиня Хелен, ты слишком много провела в небе, чтобы преисполниться почтения к святыне. Тогда хотя бы подумай своей хорошенькой головкой! Девятнадцать веков эту книгу прячут! И не варвары, не язычники, не одержимые гордыней безумцы!
Настоятельница поднялась во весь свой немалый рост, простерла к Хелен руку:
— Сейчас ты сама впадаешь в грех, в котором обвиняешь мальчика! Возомнила судить о поступках Сестры и раскаявшихся апостолов! Опомнись!
Хелен подалась ей навстречу. Ее голос взвился:
— Да неужели я осмелюсь… Святая сестра, я видела много чудесных реликвий! Пила из колодца, что Сестра в пустыне вырыла, чтобы Искупителю воду принести! Частицу святого столба трогала! Писания подлинные видела! Рубища Искупителя касалась! Я все понимаю! Если эта книга и впрямь Сестрой надиктована…
Она вдруг замолчала.
— Почему ее прятали, графиня Хелен? — настоятельница покачала головой. — Подумай. Хорошенько подумай! Писание сквозь века пронесли, труды апостолов к нам дошли, а эту книгу — скрыли!
— Говори, сестра, — Хелен кивнула. — Если я не права — покаюсь! Но в неведении не держи! Пока все, что вижу — гордыня и преступление. И эта книга…
Луиза и Маркус переглянулись. Миг — и книга скрылась, исчезла в Холоде. Хелен осеклась. Махнула рукой, будто смиряясь с безнадежностью спора, и отошла к окну.
— Они должны знать, — сказал Маркус. — А то не помогут.
— Ильмар тоже? — настоятельница спрашивала обо мне с явным сомнением.