Журнал «Если», 1998 № 11-12
Шрифт:
Очень скоро Колхаун убедился, что слова судьи — чистая правда. Да, он мог бродить, где пожелает, да, никто не причинял ему вреда — но никто и не оказывал помощи. Никто с ним не разговаривал, никто не кормил, не поил, не предлагал крова. Если он пытался что-то украсть, завладеть каким-то их имуществом, они просто отбирали у него добычу. От одного этого можно было спятить.
Хуже всего было то, что винить во всем он мог только себя самого. Инопланетяне угадали, чего он потребует на процессе, и поймали в капкан. Ловушка была коварной: когда он почувствовал в своей логике губительный изъян, было уже поздно.
Дюжина
…Справа от него что-то шевельнулось, и он вспомнил о своем лютом голоде. В этом проклятом мире он постоянно недоедал: жизнь теплилась, но о насыщении не могло быть речи.
Как оказалось, рядом с ним копошилось съедобное создание — передвигающееся ползком существо омерзительного облика, медлительное и глупое, которое можно было поймать голыми руками, чтобы набить рот белком с гадким привкусом и запить его не менее гадкой влагой.
Колхаун настиг существо и совершил прыжок. Жадно проглотив пищу, он поспешно вернулся в жалкое убежище между камнями, чтобы снова предаться воспоминаниям о своем непоправимом просчете.
Воспоминания сохранили яркость. Даже теперь, спустя годы, он не мог простить себе ту страшную оплошность…
Он уже ликовал. Казалось, победа была у него в кармане. Любой подсудимый мечтает о том, чтобы самому выносить себе приговор.
Несмотря на укороченный жизненный срок, клоны обладали всеми характеристиками оригинала. Колхаун уповал на то, что идентичность создаст ощущение родства. Но родство оказалось чрезмерным.
Вместо того, чтобы прийти ему на помощь, каждый из дюжины — алчный, бессовестный и самодовольный — принялся соперничать с остальными, чтобы завладеть имуществом, оставленным Колхауном на Земле.
Колхаун ожидал, что все двенадцать единодушно выскажутся за его оправдание, чтобы коллективно возвратиться на Землю. Они же рассудили, что, признав его виновным, устранят конкурента.
Они не могли поступить иначе.
Перевел с английского Аркадий КАБАЛКИН
Бад Спархоук
Хлопотное дельце Сэма Буна
Неприятности у Сэма Буна начались еще дорогой на Бингагию. А его агент Ахб, отправляя его на эту планету, помнится, искренне уверяла, что дело ему предстоит плевое и что возникшую там проблему он решит простым возложением своей человеческой длани! Мало того, Ахб была настолько уверена в его способностях, что даже заказала обратный билет на блаттскиттский лайнер, хотя с Бингагии тот стартовал всего лишь через неделю после прибытия туда Сэма. Правда, добираться до Бингагии Сэму предстояло на медлительном грузопассажирском судне, приписанном к планете Глиммора, но Ахб успокоила Сэма на сей счет.
— Не сомневаюсь, тебе там понравится, — сказала она, ритмично пощелкивая усиками по воздушному пузырю на своем горле. — Команда была до того рада появлению на борту живого
И вот Сэм, живо воображая, как будет вкушать во время путешествия только самые изысканные яства и нежиться в роскошных апартаментах, оказался перед своей каютой на глимморском корабле. Сэм рывком отворил дверь и сразу же увидел инопланетянина. Тот был чертовски похож на громадного земного быка, с той лишь разницей, что ему недоставало красоты и грации настоящего копытного, да и вместо рогов у него болталось с полдюжины щупалец-змей, острым концом одного из которых он почесывал свою мускулистую шею чуть ниже густой голубой гривы. Инопланетянин уставился на Сэма сразу всеми своими восемью глазищами. Сэм от столь пристального внимания к своей скромной персоне почувствовал себя не в своей тарелке и, стремясь поскорее расположить к себе чужака, со всей присущей ему сердечностью произнес:
— Весьма рад нашей встрече.
Никогда прежде не подводивший Сэма мини-переводчик — чудо техники с легендарной планеты Рекс — остался нем, как рыба, зато чужак, устремив все свои три глаза к потолку, отрывисто кашлянул:
— Снуф!
Переводчик опять промолчал, а чужак потянул к Сэму через каюту щупальце, но, видимо, передумав, резко отдернул его и стал чесать им уголок своей серовато-коричневой губы, слегка выдающейся над длиннющей зеленой бородой, а начесавшись всласть, гаркнул еще более громко и отрывисто:
— Снуф!
На эгот раз ноздрей Сэма достигла волна зловония, исходящая от чужака. Сэм невольно отступил на шаг, чужак же принялся перемещать вытянутую нижнюю челюсть из стороны в сторону, а затем, вновь сфокусировав на Сэме взгляд всех своих восьми глаз, повторил:
— Снуф!
Видимо, язык чужака не вошел в банк данных переводчика, и тот опять промолчал, а Сэм встревожился не на шутку. И было от чего. Ведь путешествие до Бингагии займет несколько недель, и провести их, судя по всему, придется в одной каюте с чужаком, даже элементарное общение с которым невозможно.
— Похоже, у меня проблемы, — отчетливо произнес Сэм, поднеся серебристую коробочку переводчика к самым губам, но проклятый механизм опять не издал ни звука. — Черт бы тебя драл! — в сердцах воскликнул Сэм, саданув по переводчику раскрытой ладонью. И хотя по пальцам жгущей волной разлилась боль, переводчик все равно не смог или не пожелал перевести хотя бы одно «Снуф!».
Чужак меж тем, очевидно, потеряв интерес к Сэму, подошел к большущему мешку, который свешивался с крючка в стене; двумя щупальцами открыл застежку на мешке и сунул голову в образовавшуюся брешь. Секундой позже из мешка донеслось чавканье и довольное урчание.
Сэм призадумался над ситуацией, в которую угодил. Никогда прежде мини-переводчик с Рекса не подводил его, и даже в случаях, когда в банке данных не находилось подходящего языка, переводчик почти мгновенно делал анализ речи разумного инопланетного существа и в дальнейшем весьма сносно выполнял свои функции.
— Но что если инопланетное существо неразумно? — вслух задал вопрос Сэм. — Что если оно вообще лишено языка? Но в таком случае зачем кому-то понадобилось оплачивать место в каюте за перевозку бессловесной скотины?