Журнал Наш Современник 2007 #7
Шрифт:
– Сам решай, здесь я тебе не советчик.
– Не стоит, пожалуй. Хотя, сам понимаешь, годы идут, о семье, о детях кто позаботится?
В его голосе слышался прямой укор: ни хрена, дескать, в вашей долба-ной газете не заработаешь!
– Нет, не стоит!
– добавил он решительно, а сам подал через три недели заявление на расчет.
После этого я не раз пытался мысленно представить его, как знакомых ребят, с автоматом в руках где-нибудь в Чечне и не мог, не получалось. А тех ребят мог, так и стоят в глазах среди развалин
…Их я встретил в московском поезде лет шесть назад. В тамбуре, когда я возвращался из ресторана, меня окликнул крепко поддатый мужик в спортивном костюме.
– Не узнаете?
– потушив окурок, он протянул мне руку. Что-то в красивом, хотя и несколько потрепанном, лице его показалось
мне знакомым. Точно, встречались в одной компании. Его тогда еще представили мне юристом одной из местных фирм. Он много и удачно шутил, пил, не отставая, вместе со всеми, но при этом глаза его оставались трезвыми и даже, как мне показалось, настороженными.
– Кажется, Андрей?
– Он самый. Вы один. Тогда присоединяйтесь к нам, у нас купе в этом же вагоне.
– Если это удобно.
– Какой разговор? Землякам всегда рады.
Прихватив бутылочку коньяка, припасенную на всякий пожарный, я отправился к ним. Четверо стриженых и крутоплечих мужиков крепко, судя
по "закуси" и бутылкам на столике, гуляли. "Уж не к "браткам" ли попал?" - мелькнула мысль.
Пожали друг другу руки. Андрей представил меня. Они буркнули под нос
свои имена, которые я так и не разобрал. Тот, что в безрукавой тельняшке и накачанный, как Сталлоне, пытался мне что-то сказать, показывая на стол, но не смог, получилось сплошное, не закончившееся ничем заикание.
– Он говорит: угощайтесь, чем Бог послал, - перевел Андрей. Заика радостно закивал. Мы выпили, закусили.
– Что с ним?
– спросил я.
– Контузия. Я удивился:
– Где это так угораздило?
– В Чечне, - сказал Андрей и поднял стакан.
– Давайте, парни, выпьем за то, чтоб они сдохли!
Мы выпили. Я спросил запоздало:
– Ты о ком, Андрюша? Кто должен сдохнуть?
– Красивые девушки, - засмеялся тот.
– Была одна старая книжка, автора не помню, там, на южном море, у довоенных еще мальчишек был такой тост: "За красивых девушек, чтоб они сдохли".
– Красивыми женщинами вымощена дорога в ад, - сказал черноусый верзила, показывая на заику.
– У него слишком красивая была - не дождалась, собака, пока он по госпиталям валялся.
Заика что-то добавил на непонятном своем языке. Лысый рыжий очкарик вдруг промычал:
– Сволочи!
– Так их, Коля, баб продажных.
– Да нет. Начальнички наши свиньи, вот кто! Напьюсь, блин, и пошли они все на хер! Наливай, майор.
Андрей потянул меня покурить, мы вышли в тамбур. Не простыть бы разгоряченным:
– Вы кто?
– спросил я Андрея, прикуривая.
– Омоновцы?
– Берите выше, - усмехнулся он.
– Ладно, от вас ничего не скроешь - все равно, если приспичит, от общих знакомых узнаете. Из конторы мы.
– Какой такой конторы?
– Глубокого бурения.
– А, понял, - догадался наконец я.
– А сейчас куда?
– В санаторий. На реабилитацию. После Грозного.
– Крепко досталось?
– Не то слово. Мы сутки отстреливались в Доме правительства до последнего патрона, а подмоги все не было. Ладно, хватит об этом. Николаю сейчас хуже всех.
– Почему?
– С нами в том бою его не было. Он выполнял какое-то особое задание - шел в одиночку через всю Чечню. Попал в переделку. Вырвался. Выпрыгнул в окно из горящего дома, но без энной суммы казенных денег. Сгорел в пожаре бумажник вместе с бушлатом. Вот и клянет теперь генерала.
– За что?
– Разорался генерал, когда вернулись. Разгильдяем обозвал, на счет велел поставить. А какая у нас зарплата? У него трое по лавкам, жена больная. Генерала бы самого туда! Сволочь!
Мы пили всю ночь. Пели. Играли в карты. Черноусый великан плакал.
– Я напишу про вас, ребята, - обещал я.
– Вернетесь, встретимся еще и напишу.
– Напиши, Михалыч, - обнимал меня Гришаня-майор. Заика радостно кивал.
Через полтора месяца я позвонил Андрею домой.
– Никаких писаний, - сказал он.
– И, пожалуйста, забудьте, о чем мы тогда говорили.
"Интересно, - думал я теперь, пытаясь уснуть, - как бы они себя вели, если бы поручили им с нами работать? А может, их никого в "конторе" уже и нет? Хотя какая тебе разница: бывших чекистов не бывает - они или есть, или их нет".
3 марта.
Позвонил дознавателю, майору Петровичу.
– Мы не нашли оснований, - сказал он, - для возбуждения уголовного дела. Но последнее слово за прокуратурой.
Хороший день. Вот и маму сегодня выписывают - она освоила костыли, чему по-детски радуется. А солнце, какое сегодня огромное солнце! Совсем уже весеннее солнышко.
6 марта.
Давно я не видел Рому Осетрова таким возбужденным:
– Убили Тунгуса. Расстреляли из автомата, когда он выходил из казино.
– Версии есть?
– Основная - передел криминального рынка, будто бы заказали казанские. Но знакомые сыщики настроены на этот счет скептически - убийство, считают они, так и останется нераскрытым.
– Собери все, что есть, и в номер на первую полосу, - распорядился я.
Когда Рома вышел, я посмотрел на стул, на котором еще недавно сидел Тунгус. Закрыл глаза и увидел его: белая рубашка без галстука, дорогой шевиотовый костюм, широкое монгольское лицо, скрытая сила в каждом движении.