Журнал Наш Современник №4 (2001)
Шрифт:
Дело здесь, очевидно, в том, что тем закулисным силам, которые направляют политику США и других западных стран, Россия настолько ненавистна, что они не желают сохранения ее даже в “латиноамериканском варианте”. Ведь мощный поток прямых производственных западных инвестиций в Россию (несмотря на возможные негативные последствия для политического и экономического суверенитета) все же имел бы и положительный эффект: возникли бы точки экономического роста, которые привлекли бы и местный капитал и приостановили бы его бегство из России, вероятно, несколько бы вырос уровень жизни и увеличилась рождаемость и т. д. Но такое развитие событий “мировое закулисное правительство” не устраивает. Оно явно желает добить Россию, ликвидировать все очаги передовой технологии на ее территории (особенно ВПК), лишить ее ядерного оружия и других современных средств защиты, навсегда опустить до уровня третьестепенных стран, а еще лучше — развалить на отдельные псевдогосударства, пользуясь ее нынешней государственной, идеологической и экономической немощью и сознательно поддерживая у власти в России те силы, которые эту немощь создали и постоянно воспроизводят (посредством так называемых либеральных рыночных реформ, лживых антирусских СМИ, поощрения регионального сепаратизма). В западных “свободных” СМИ, почти полностью подконтрольных “мировому правительству”, образ России и русских всячески демонизируется и очерняется, что, конечно, также является дополнительным фактором, отпугивающим иностранных
Но стоит ли печалиться в связи с небольшим объемом прямых иностранных инвестиций в России? Так ли они полезны и эффективны, как это изображают в российской либеральной прессе? Благодаря назойливой пропаганде якобы “абсолютной незаменимости” этих инвестиций, многие в России полагает, что они могут, во-первых, обеспечить поступление новейшего оборудования и техники и тем самым продвинут страну по пути научно-технического прогресса, и, во-вторых, произведенные при помощи этих инвестиций товары можно будет продавать на западных рынках за конвертированную валюту. Практика, однако, показывает, что подобные надежды в большинстве случаев остаются нереализованными.
Прежде всего надо четко понимать, что целью иностранного производителя является, главным образом, завоевание рынков той страны, в которой он размещает прямые производственные инвестиции, а не производство товаров с более низкими издержками, чем у себя на родине, с последующим ввозом этих товаров в свою собственную страну. Нетрудно видеть, что прямые иностранные инвестиции в производство с ориентацией на сбыт на внутреннем рынке приводят к оттоку твердой валюты за рубеж, поскольку иностранный инвестор, продавая произведенные в результате его инвестиций товары внутри принимающей страны, скажем, за рубли, обменивает их потом на доллары или иную твердую валюту и вывозит в качестве прибыли из данной страны. Часть прибыли при этом может реинвестироваться в производство, однако нередки случаи, когда иностранный инвестор никаких дополнительных капитальных вложений не производит, стремясь выкачать максимальную прибыль в расчете на первоначально вложенный капитал, а затем производство закрыть и покинуть принимающую страну.
В мировой экономике наблюдается и тенденция перевода производства из развитых регионов мира с высокими затратами на рабочую силу в регионы, где такие затраты невысоки, с последующим экспортом какой-то части произведенной там продукции в развитые страны. Эта тенденция особенно четко прослеживается в трудоемких традиционных и экологически “грязных” отраслях. Но следует сказать, что правящие круги на Западе прекрасно понимают, что крупномасштабный перевод производства, особенно высокотехнологичных отраслей, в другие, менее развитые регионы чреват потерей монопольного положения на мировых рынках и ростом безработицы в самих западных странах, и поэтому регулируют этот процесс. В самом деле, что было бы, если бы зарубежные филиалы, скажем, немецких фирм, всю свою продукцию (созданную с меньшими, чем в самой Германии, трудовыми издержками) решили бы продавать на внутреннем германском рынке и таким образом создавать конкуренцию для собственно германских предприятий? Вполне очевидно, что и германское правительство, и германские профсоюзы постарались бы этому помешать: на такую продукцию были бы введены различные тарифные и нетарифные таможенные ограничения, как-то: антидемпинговые и компенсационные пошлины, квоты, импортные налоги, а то и прямые административные запреты с тем, чтобы предотвратить снижение производства собственно в Германии и таким образом избежать роста безработицы. Но даже если бы такие меры по какой-либо причине не были бы введены, конкуренция со стороны продукции зарубежных филиалов, выпущенной с меньшими производственными издержками, привела бы к падению внутреннего германского производства, росту безработицы, снижению душевого дохода значительной части населения и, соответственно, к сокращению потребительского спроса на продукцию, произведенную за границей в результате зарубежных германских инвестиций. Стремящийся к экономии на трудовых издержках немецкий производитель, переводящий свои производственные мощности в страны с более дешевой рабочей силой и намеревающийся затем ввозить произведенную там продукцию в Германию, в конечном счете ничего бы не выиграл. Поэтому немецкие и другие западные инвесторы при помощи своих зарубежных инвестиций стремятся прежде всего завоевать рынки принимающей страны и каких-либо третьих стран, не нанеся при этом сколько-нибудь значительного ущерба для сбыта продукции, произведенной на предприятиях непосредственно в западных странах. Факты свидетельствуют, что немецкие зарубежные инвестиции не только не приводят к сокращению занятости в самой Германии, но, наоборот, способствуют ее увеличению в результате поставок оборудования, различных материалов и комплектующих для предприятий, строящихся или реконструируемых при помощи германских инвестиций (Osteuropa Wirtschaft, № 2, 1997, s. 101—113).
Следует также учитывать, что перед иностранным производителем всегда стоит дилемма: или просто выйти на рынок данной страны, экспортируя уже готовые, произведенные “дома” товары, или же создать в данной стране предприятие по производству таких товаров с той же целью: продавать эти товары главным образом на рынках принимающей страны. Решение данной дилеммы зависит от того, насколько надежно страна-импортер защищает свой внутренний рынок от иностранных товаров, и насколько объемным и платежеспособным этот рынок является. Если уровень протекционизма в стране высок (т. е. ставки таможенных тарифов высоки, импорт ограничивается при помощи антидемпинговых и компенсационных пошлин, налогов, квот, лицензий, технических и санитарных стандартов, политики валютных ограничений и т. д.), то цены на импортные товары также будут высоки, и соответственно менее емким будет рынок для их сбыта. В этом случае иностранным производителям выгоднее налаживать производство товаров непосредственно в данной стране с целью завоевания ее внутреннего рынка, тем более, что иностранным инвесторам в таком случае во многих
Негативным последствием прямых иностранных инвестиций, особенно со стороны западных транснациональных корпораций, является то, что иностранные предприятия, имея в своем распоряжении огромные средства, создают мощную конкуренцию местным национальным компаниям и предприятиям, выдавливают их с внутреннего рынка принимающей страны и не дают им развиваться. Если же принимающая страна с целью привлечения иностранных инвестиций предоставляет иностранцам значительные льготы, то положение национальных предприятий, выпускающих подобную же продукцию, еще более ухудшается. Мнение, которое часто тиражируют российские либеральные экономисты, и согласно которому свободный допуск на внутренний российский рынок иностранных товаров или товаров, произведенных при помощи иностранных инвестиций, усилит конкуренцию на внутреннем рынке и тем самым подстегнет местного национального товаропроизводителя, заставит его повысить эффективность работы и качество товаров, глубоко ошибочно. Без мощной государственной поддержки национальные российские товаропроизводители в большинстве случаев не в состоянии конкурировать с западными фирмами и обречены в ходе такой конкуренции на банкротство. Следует также указать, что иностранный капитал, особенно крупные транснациональные корпорации, исходя из своих целей, могут оказывать мощное влияние на политическую обстановку в стране, подрывать ее государственность и насаждать космополитическую идеологию, противоречащую национальным интересам.
Не оправданы и надежды на то, что иностранные инвестиции могут вывести принимающую страну в число передовых, технически развитых стран. Западные производители никогда не передадут менее развитым странам уникальные “высокие” технологии. Именно эти технологии составляют основу могущества Запада, и западные страны не намерены отказываться от монополии на их производство и своими же руками порождать конкурентов, передавая технические секреты другим странам, и тем более России, в отношении которой до сих пор еще действует ряд ограничений на продажу и передачу отдельных видов технологий так называемого двойного назначения.
Что касается обычных технологий, которые в процессе иностранного инвестирования поступают в принимающие страны, то и здесь наблюдается тенденция западных корпораций держать процесс под контролем. Создавая предприятия в других странах, эти корпорации в большинстве случаев стремятся ограничить их функции лишь сборкой уже готовых комплектующих частей, производство которых осуществляется в самих западных странах. Ясно, что для таких сборочных предприятий совсем не обязательно наличие высококвалифицированных ученых, инженеров и техников. Ведь все проектные и конструкторские работы осуществляются в западных странах, и заводы, созданные на западные инвестиции, собирают уже готовые модели. Надежды на то, что наличие в России, на Украине, в восточноевропейских странах высококвалифицированной и гораздо более дешевой, чем в странах Запада, рабочей силы явится стимулом для иностранных производителей переводить производство в эти страны, не оправдались. Высококвалифицированные специалисты для тех производств, которые создаются при помощи западных инвестиций непосредственно в принимающих странах, не особенно-то и требуются. Зато наиболее способные и талантливые из них нужны на самом Западе, куда их сманивают работать, причем за зарплату вдвое-втрое ниже, чем зарплата у местных западных специалистов аналогичного уровня квалификации (так называемый процесс “утечки мозгов”).
Структура прямых иностранных инвестиций в России, на Украине, в бывших социалистических странах Восточной Европы имеет сходные черты. Существенную долю составляют инвестиции во внутреннюю торговлю этих стран, иными словами, инвестиции, направленные на создание в них торговых фирм и предприятий для облегчения продвижения на их внутренние рынки уже готовых западных товаров. Этому способствует политика бывших стран социализма, которые полностью либерализовали свою внешнюю торговлю и по настоянию Запада и МВФ снизили уровень защищенности своих внутренних рынков, уменьшив таможенные тарифы и сократив или почти полностью устранив количественные и другие нетарифные барьеры во внешней торговле. Далее по своей весомости идут западные инвестиции в сферу услуг, в частности страховых и банковских, в пищевую, табачную и легкую промышленность, в электроэнергетику, в такие “грязные” с экологической точки зрения отрасли, как металлургия и химия, некоторые виды машиностроения. В России доминирующим объектом иностранного инвестирования является топливно-энергетический комплекс. Все это показывает, что ни по своей структуре, ни по своему производственному назначению иностранные инвестиции не способны вывести Россию на качественно новый уровень технологического постиндустриального развития, отвечающего требованиям нового столетия. Более того, западные инвестиции в российские предприятия нередко используются для приобретения по дешевке (а то и просто кражи) передовой российской технологии или же для уничтожения высокотехнологичного и рентабельного российского производства, которое может явиться потенциальным конкурентом на мировом рынке. В этом случае иностранная фирма покупает российское предприятие, а потом сознательно разоряет его, вывозит основные фонды, увольняет сотрудников и в конечном итоге закрывает.
Что касается объема поступающих иностранных инвестиций, то не только российские правящие круги жалуются на их низкий уровень, но и бывшие социалистические страны Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) чувствуют себя обойденными. Подписав договоры об ассоциации с Европейским союзом, либерализовав свою экономику, эти страны рассчитывали на мощный приток инвестиций из стран — членов ЕС. Однако общий объем западных инвестиций в страны ЦВЕ оказался ниже ожидаемого. Статистика показывает, что более 70 процентов прямых иностранных инвестиций в мире — это инвестиции, которые фирмы одних развитых стран производят в других развитых странах. Иными словами, львиная доля мировых прямых инвестиций, причем наиболее высокотехнологичных по своей направленности, совершается в рамках развитых стран, в частности, в Западной Европе и Северной Америке. Таким образом технологическая мощь, наиболее передовые технологии концентрируются в четко огражденных границах стран “золотого миллиарда”. Далее по объему получаемых иностранных инвестиций идут соответственно страны Юго-Восточной Азии и Латинской Америки, опережающие страны Восточной и Центральной Европы (включая Россию). Наименьший объем прямых иностранных инвестиций идет в Африку, Центральную Азию и на Ближний Восток. Естественно, в рамках регионов положение с иностранными инвестициями различается по странам. Уровень таких инвестиций зависит от того, какими природными ресурсами располагает страна, каковы размеры и платежеспособность ее внутреннего рынка, качество рабочей силы, уровень развития производственной базы и инфраструктуры, географическое положение, законодательство, регулирующее хозяйственную деятельность, внешнее и внутреннее политическое и социально-экономическое положение и т. д.