Журнал Q 10 2012
Шрифт:
И.Л.: По моему не очень авторитетному мнению, Дзялошинский является существенно более сильным теоретиком, чем Е.М. Лифшиц, и ожидать от него, что он согласиться с не очень щедрым предложением Лифшица, было, по меньшей мере, легкомысленно. К счастью для Евгения Михайловича, среди сотрудников теор-отдела оказался и Лев Петрович Питаевский, фамилия которого в алфавитном списке шла после Лифшица. Он и стал постоянным соавтором Евгения Михайловича по работе над книгами и является соавтором всех томов, написанных без участия моего отца.
Как всем известно, моему отцу, который терпеть не мог писанины,
***
Заметная часть книги посвящена "доказательствам" того, что моя мама работала на КГБ и шпионила за отцом. У меня нет желания еще раз все это перетирать. Мне кажется, что я уже достаточно высказал по этому поводу в тех трех материалах, которые помещены в начале этого текста. Прокомментирую только этот короткий отрывок.
Б.Г.: После первой публикации статьи "Секретный сотрудник рядом с академиком Ландау" в НГ-Наука в газету пришло несколько писем, но мне их не показали. Через полгода поместили в виде полемики два письма. Первое названо редакцией строкой из письма: "Страна должна знать своих стукачей". Его прислал доктор технических наук из Москвы В.А. Симаков. Он поддерживает гипотезу о Коре-сексоте...
Во втором письме профессора П.П. Федорова из Института кристаллографии (Москва) сама моя гипотеза не обсуждается, но сказано, что она "представляет собой донос, причем на основе косвенных данных...
Бог с ним, с определением моей статьи как доноса, хотя оно и противоречит дефиниции доноса (согласно Словарю С.И. Ожегова...)
И.Л.: Не могу не согласиться здесь с Горобцом. Конечно же, это не донос. Я бы назвал это клеветой. Мне, правда, придется немного поспорить здесь с нашим уголовным кодексом, где клеветой называется "распространение заведомо ложных, порочащих сведений, слухов".
Действительно, если я распространяю о ком-то ложные слухи - например, публично обвиняю господина Х. в педофилии, хотя тот все жизнь любил детей именно, как детей, а не как сексуальные объекты, то ко мне вроде бы не подкопаешься. Кто может доказать, что я заранее знал, что он не педофил. Мне кажется, этот подход неправилен. Я считаю, что клеветой является любое необоснованное (в том числе и основанное на собственных домыслах) обвинение человека, независимо от того была ли известна ложность слухов тому, кто эти слухи распускает.
Я не буду заниматься оправданиями своей матери. Лучше я продолжу свое обвинение Е.М. Лифшица в сексотстве. Мне кажется, что начало, которое уже было изложено, получилось у меня неплохо. Даже сам Горобец подумал, что я всерьез. На самом же деле, я просто хотел показать всем, в том числе и Горобцу, что получается, если предаваться необоснованным фантазиям. Видно, до него это не дошло, но тут уж я ничего не могу поделать. Но, поскольку он продолжает обвинять мою мать, я продолжу заниматься его отчимом. Тем более, что в своем "заочном диалоге со мной", он специально остановился на моих обвинениях, дав мне, тем самым, дальнейший компромат на Евгения Михайловича.
Б.Г.: Теперь о гипотезе
И.Л.: Хорошая идея! Давайте действительно посмотрим "Справку КГБ" . Что же там пишут про Е.М. Лифшица?
"Ландау группирует вокруг себя ряд физиков-теоретиков из числа антисоветски националистически настроенных ученых еврейской национальности. К этой группе лиц относятся ученики так называемой "новой школы Ландау": Лифшиц Е.М., Мейман Н.С. и другие. Ландау организовал и возглавил семинар физиков-теоретиков при Институте физических проблем, который посещают главным образом лица еврейской национальности, тесно связанные с Ландау".
Здесь Лифшиц уже поминается, но нельзя сказать, чтобы ему здесь что-нибудь инкриминировалось. Идем дальше.
Намерение Ландау выехать за границу, по данным агентуры и оперативной техники, усиленно подогревается его окружением, в частности профессором Лифшицем Е.М.
Так, 30 сентября 1956 года между Ландау и Лифшицем состоялся разговор о поездке за границу (записан по техническим причинам не полностью), во время которого Лифшиц уговаривал Ландау написать письмо тов. Хрущеву, заявляя: "И тем не менее, я считаю, что нам там жилось бы лучше... но в материальном отношении тоже лучше будет..."
Ландау и Лифшиц неоднократно и в последующем вели разговоры на эту тему. Так, 8 марта 1957 года между ними состоялся следующий разговор:
"Лифшиц: Они боятся, что ты останешься... Ведь так ясно, что ты можешь устроиться, что называется, с легкостью необычайной в любом месте земного шара!
Ландау: Я бы мог устроиться, конечно.
Лифшиц: Я убежден, что ты бы мог устроиться в любой стране.
Ландау: Во многих странах, но не в любой... Конечно, ты был прав, сказав, что устроенный сейчас шум мешает мне ехать".
Знаете, что мне эти реплики Лифшица больше всего напоминают?
– Речь провокатора, который делает все возможное, чтобы Ландау высказался определенным способом, зная, что разговор записывается.
Обсуждая этот отрывок из "Справки КГБ", я бы хотел отметить сколь неохотно отец обсуждает возможность своей жизни за рубежом. Ему это совершенно не интересно. Кроме того, я хочу пояснить смысл самой последней фразы Ландау. Имелось в виду, что из-за поднятого шума власти испугаются, что он может остаться за рубежом, и не выпустят его на конференцию. А о таких, краткосрочных, поездках он действительно мечтал. Мечтал о возможности встречаться с коллегами, обсуждать с ними свою любимую науку. По своему опыту могу сказать, что такое общение исключительно важно. Не обо всем можно узнать из статьи в научном журнале или переписки. Живое общение с коллегами, с новыми людьми ничем нельзя заменить. Именно такие встречи и дискуссии способствуют рождению новых идей.