Журнал «Вокруг Света» №03 за 1984 год
Шрифт:
— Ю-ра-а! — сложив рупором руки, позвал я еще раз. Но сколько ни прислушивался, ответа так и не дождался.
«Нехорошо, Носков,— проворчал я, возвращаясь в избу.— Думаешь только о своей птице, а мог бы вспомнить и обо мне».
Носков ушел в лес, прихватив наше единственное ружье. Оставшись в одиночестве, без ружья, в сгущающихся сумерках, я чувствовал себя неспокойно. А ночью?..
До нашего прихода в избушке побывал медведь. По всей вероятности, очень разъяренный. В лесу по пути к зимовью мы наткнулись на петлю — браконьерскую ловушку, из которой зверь каким-то чудом сумел вырваться. Наверно, он и заглянул в избушку, чтобы посчитаться с людьми. Проломил крышу, свернул трубу, а затем, выломав окошко, забрался внутрь. И отвел душу — перевернул печку, расшвырял посуду, сдернул матрацы с нар и разодрал
Затянув окошки полиэтиленовой пленкой, заложив дыры в крыше дерном, я поставил на печь ведра и кастрюли, собираясь в случае опасности ударить по ним, как в набат, кочергой. Но все это были, конечно, полумеры, и без ружья спастись от взбешенного медведя я не надеялся. А Носков все не возвращался. Уже наступила ночь...
С Юрием Носковым, преподавателем музыки из поселка Шушенское, я познакомился, задавшись целью сфотографировать белого кречета. Редкую птицу, которую не увидишь в зоопарках, но с именем которой много связано в истории Руси. Ее стремительным полетом и непревзойденной храбростью любовались цари и бояре, великие полководцы и простые сокольники. Даря белых соколов правителям соседних государств, русские могли надеяться, что те не учинят войны, окажут при необходимости помощь. Ради сохранения кречета был создан на севере Кольского полуострова первый в стране заповедник на Семи островах — Государева заповедь. Теперь же эта птица стала столь редка, что ученые занесли ее в Красную книгу как вид, которому грозит исчезновение. Не без труда мне удалось отыскать гнездо кречетов обычной, темной, окраски, а вот белых птиц так пока и не снял. Об этом я как-то рассказал на страницах журнала ( См. очерк «За соколом ясным, за кречетом красным».— «Вокруг света» № 8 за 1981 год. ) и вскоре получил письмо из Шушенского. Неизвестный мне товарищ с далеких енисейских берегов сообщал, что знает места, где гнездятся белые кречеты. Подписался он просто: Юрий Носков. Мы встретились, когда Юрий приезжал в Москву за музыкальными инструментами для школы. Тут-то я и узнал, что, помимо музыки и рисования, этот человек всерьез увлекается ловчими птицами. Себя он без стеснения называл сокольником, но в отличие от сокольников прошлого, которые только обучали птиц и охотились с ними, Юрий был еще и помытчиком. Сам разыскивал и отлавливал нужных для охоты птиц. Их он держал у себя только во время охоты, а затем отдавал в небольшой зоопарк в Шушенском, чтобы ими могли полюбоваться люди.
Из разговора выяснилось, что птиц он знал в совершенстве, не хуже иного орнитолога. И каких только хищников не перебывало у него! Были и соколы, и беркуты, и ястребы, но больше всего мечтал он добыть белого камчатского ястреба-тетеревятника. Самого крупного и смелого. Ради того, чтобы заполучить его, Носков уже несколько раз ездил на далекую Камчатку, тратя деньги и отпускное время, но ястреба пока не находил. Зато в одну из поездок он приметил белых соколов-кречетов.
Уже потом, из очередного письма Юрия, я узнал, что он снова отправился на Камчатку и отыскал в горах полуострова Говена не одно, а целых три гнезда кречетов, в двух из которых гнездились совершенно белые птицы. Юрий писал, что близко подходил к гнездам и был поражен бесстрашием, с которым эти птицы защищали гнездо.
Юрий сообщил также о своей находке Владимиру Евгеньевичу Флинту. Известный орнитолог, прославившийся операцией по спасению стерха — белого журавля, взялся совместно с учеными Окского государственного заповедника за создание питомника по разведению хищных птиц в неволе ( См. очерк Л. Чешковой «Журавлиный крик над Брыкиным Бором».— «Вокруг света» № 4 за 1983 год. ). Ибо только так, научившись разводить хищных птиц в питомниках, их можно, как считают ученые, спасти от исчезновения.
Флинт предложил Юрию вместе с сотрудниками Института охраны природы попробовать в следующий сезон отобрать из гнезд кречетов несколько птенцов для питомника. Юрий охотно согласился.
...Уже перевалило за полночь. Носкова не было. Если он заблудился, остался коротать где-нибудь время под кустом до рассвета, то положение его было похуже моего. В кромешной тьме ружье уже не защита от медведей, только помеха, а я все-таки находился в избушке. К тому же Юрия сейчас поедом ела мошка. Я на собственном опыте убедился, что от укусов этой твари не спасает ни мазь, ни защитная одежда.
«Что же там произошло, отчего он не пришел к назначенному часу?» — задавался я вопросами, не в силах дать ответ. С реки стали доноситься шлепки по воде. Должно быть, это вышли глушить рыбу медведи. Места их рыбалок мы видели днем совсем неподалеку от избы. Трава там была утоптана и густо пахла рыбой. Кета и горбуша шли в такой близости от берега, что ловкому зверю ничего не стоило оглушить рыбину лапой и выбросить в кусты. Прислушиваясь к шлепкам, я надеялся, что медведи, увлеченные рыбалкой, обойдут пропахшую дымом избу стороной. И в то же время все сильнее волновался за товарища.
Мы встретились с Носковым на полуострове Говена. Я отыскал его на базе у рыбаков. В светлом картузе, рыбацких сапогах, простеньком плаще болонье, он выглядел похудевшим и сильно озабоченным. «Плохи дела»,— встретил он меня неожиданным сообщением.
В горах все еще лежал снег. В тундре стали редкостью евражки — длиннохвостые суслики и почти совсем пропали куропатки, основная кречетиная пища. Должно быть, небывалые оттепели зимой, а затем гололедицы вызвали среди куропаток сильный падеж, и Юрий побаивался, что благородные соколы не заведут в этом году гнезд. Но в горы мы все-таки пошли.
С нами отправился Иван Бевза — орнитолог из Казахстана, где также задумано создать питомник крупных соколов. Почти две недели мы лазали по кручам, мерзли в снегах, бродили по бурным речкам, как по дорогам, часами изучали в бинокли уступы скал, обследовали гнезда, натыкаясь на жилища воронов, канюков, орланов, но гнезд кречетов не находили. Опасения Носкова оправдались. Кречеты водились в горах, дважды нам удавалось наблюдать их, но яиц в тот год птицы не откладывали — выкормить птенцов все равно было бы нечем. Измученные, усталые, мы решили возвращаться. И тут во время последнего перехода с гор к морскому побережью повстречались с коряками-оленеводами. По тундровому обычаю уселись за костерком выпить по кружечке крепкого сладкого чаю да перекинуться словом.
Один из пастухов припомнил, что видел очень смелых белых птиц в лесах по берегам Ветвея — притока Вывенки, текущего с Корякского нагорья. Эти птицы, уверял пастух, ловят зайцев, куропаток и даже не боятся нападать на рыжих лис. Юрий сразу насторожился, а оленевод рассказывал, что победить лисицу не всегда удается. Рыжая чертовка успевает извернуться и перекусить птице горло, но добычу свою лиса не ест, бросает, и по весне на талом снегу можно нередко видеть тушки этих птиц.
Носков выхватил из кармана записную книжку, ручку и стал рисовать силуэты различных птиц, показывать их корякам, объяснять, как кричат те или другие, чем отличаются соколы от ястребов, пока не установил, что в лесах по берегам Ветвея водятся белые ястребы-тетеревятники — те самые птицы, которых он уже ищет столько лет... Честно признаться, это сообщение меня не взволновало. Ястребы всегда — стоило мне взяться за поиски кречетов — являлись на моем пути, и на этот раз я решил двигаться к дому, тем более что в результате наших скитаний мне наконец-то удалось сфотографировать розовую чайку. А то, что повстречалась она на Камчатке, совсем не в ее родных местах, лишь усиливало ценность съемки.
— Ну что такое розовая чайка? — обиделся Юрий.— Это раньше она считалась редкой, а сейчас ее можно и на помойках в Певеке снимать. Вот ты мечтаешь снять белого кречета, говоришь, что эта птица вошла в историю Руси. Но ведь третьей птицей после кречетов и сапсанов — соколов-пилигримов, как их тогда называли,— значился у сокольников ястреб-тетеревятник. И прежде всего белый сибирский ястреб. О камчатском они тогда и не знали, только Крашенинников в «Описании земли Камчатской» сообщил, что белые ястребы во множестве водятся в лесах полуострова.