Журнал «Вокруг Света» №03 за 1984 год
Шрифт:
— Птиц этих,— продолжал в запальчивости Юрий,— никогда не украшали, как соколов, золотом и драгоценными каменьями, но всегда отправляли вместе с кречетами, как дорогие дары. Весьма ценили наших ястребов на Востоке. Да и у нас с ними любили охотиться...
Юрий говорил, что и ныне в тех странах, где сохранилась соколиная охота, многие сокольники мечтают о белых ястребах. Проворный ястреб служит не хуже беркута, нападает на лис и крупных зайцев, а добычливостью превосходит и кречета. Недавно, вспоминал Юрий, в нашу страну приезжал из ФРГ известный сокольник Людгер, большой специалист по хищным птицам. В своем питомнике он уже научился выращивать белых кречетов. Самка кречета несет у него вместо четырех пятнадцать яиц в год! Так вот, этот
— Сейчас этот отряд,— пояснил Юрий,— работает на западном берегу Камчатки, где-то в долине реки Пенжины. Ну а вдруг и там не будет ястребиных гнезд, если и оттуда люди вернутся ни с чем?..— С этим Юрий примириться не мог. Если уж не удалось заполучить для питомника кречетов, то, может, птенцов белых ястребов разыскать удастся? И он готов был отправиться на поиски ястребов один. Но с этим уже не мог согласиться я: одному в этих местах и пропасть нетрудно...
Нам повезло. Нас согласился взять с собой на Вывенку Рушан Абзалтдинов, молодой охотинспектор Олюторского района. Мы познакомились с ним во время походов по полуострову Говена. Он вместе с Левой Ластовкиным, лучшим охотником и трактористом госпромхоза, собирался как раз обследовать охотугодья по Вывенке, планировал посетить и Ветвей, где надо было выяснить, как прижились выпущенные несколько лет назад норки и в самом ли деле в пойменных лесах водятся лоси, которых раньше там встретить не удавалось.
На двух моторных лодках мы отправились в дорогу. Пересекли залив, передохнули в поселке Тиличики, морем дошли до устья Вывенки, где встретили немало тюленей, приплывших сюда полакомиться рыбой. В тот же день, повстречав на берегу несколько медведей и росомах, добрались до избушки икорного мастера Ивана Адоньева, встав почти напротив устья Ветвея.
Охотинспектор собирался подняться вверх до Хаилина и только через дня два завернуть на Ветвей. Юрию не терпелось там оказаться пораньше — близилось время, когда птенцы ястребов начнут покидать гнезда, а тогда их не так-то легко поймать. Уговорились так: Лева Ластовкин на мелкосидящей «казанке» Адоньева подбросит нас до избушки охотников на Ветвее, а заберет нас оттуда Рушан. Встал вопрос, как жить: у нас не было ружья, но Ластовкин пообещал до приезда Рушана одолжить нам свое.
Ветвей оказался быстрой, вольготно петляющей по лесу, разбивающейся на несколько рукавов рекой. По обоим берегам росли густые лиственные леса: осина, чозения, тополь, ольха. Подмытые стволы в иных местах склонялись над рекой, и лодка пробиралась под ними, как в зеленом туннеле. Торчало немало коряг, то и дело попадались завалы. Перетаскивая через них моторку, приходилось быть начеку. Стоило зазеваться, и течение могло утащить, затянуть под коряги — здесь оно было сильным.
К избе лодка не прошла. Мы выгрузили вещи и двинулись через лес пешком. Сразу же наткнулись на медвежьи тропы, проложенные в высокой траве, поразились обилию мошки и комара. Тут-то натренированный глаз охотника и приметил перекрученный стальной трос, лежавший на тропе. «Ты посмотри,— вскричал Лева,— какой тросище медведь перекрутил. Силен, видать, попался зверюга!» А когда мы пришли в избу и увидели следы погрома, Лева потер руками виски и сказал, что ружье свое он... оставить не может. Не позволяет ему этого закон. Носков, довольно спокойно реагирующий на медведей, тут вдруг вытаращил глаза и стал убеждать Леву, что так бесчеловечно поступать с нами он не имеет
Лева крепился еще с полчаса. Пока мы не проводили его через лес до лодки. Только там, усевшись у мотора, он наконец-то внял мольбам Носкова, сунул ему в руки ружье, сказал: «Да пропадите вы пропадом, чтобы я потом мучился угрызениями совести из-за вас!» — и умчался восвояси.
Разжившись ружьем, Юрий заметно повеселел. Мы перекусили и отправились в чащу искать гнезда. Отыскали одно гнездо хищника. Было оно пустое, неизвестно какой птице принадлежавшее, но Юрий воодушевился. Он готов был бродить хоть до ночи, и мне стоило немалых трудов уговорить его вернуться в избу, привести ее в пригодный для ночлега вид. Юрий нехотя согласился, но едва мы заделали дыры от комаров, он снова собрался, взял ружье и отправился в лес. К вечеру обещал вернуться...
В затянутое полиэтиленовой пленкой оконце робко пробивается сумеречный свет. Облако комаров вьется в нем, будто радуются наступлению нового дня. Юрия нет. Где искать его? Я не знаю леса, не знаю даже, в какую сторону он ушел. Что делать: ждать в избушке или отправляться вниз по Ветвею, собирать людей. Я уже не сомневаюсь, что с Носковым случилось что-то страшное и предстоят нелегкие поиски. Может быть, придется вызывать вертолет...
И тут в распахнувшуюся дверь ввалился Носков.
— Я нашел его, нашел,— бормотал он как в забытьи.— Ты только посмотри, каков красавец?! — В руке он держал ястреба. Молодого ястреба-слетка, только-только покинувшего гнездо.
Юрий осунулся, был весь мокрый, лицо распухло от укусов мошки и комаров, горели руки. Он поставил у окошка чурбачок, посадил на него нахохлившуюся птицу и с восхищением произнес:
— Какие когтищи! Да, этот непременно русака возьмет!
Испытывая чувство радости и злости, я не сдержал удивления:
— А ястреб-то не белый...
— Да,— вздохнул Носков,— самка была белая, а птенец — вот что удивительно! — обыкновенной масти. Но зато какой великан!
Не снимая сапог, Юрий рухнул пластом на нары и, сбиваясь, растирая грудь и проклиная мошку, рассказывал, что ушел он довольно далеко от дома и повстречал белую самку ястреба. Она стала уводить его от гнезда. Но гнездо он все-таки отыскал, оно было пустым. Юрий стал смотреть птенцов под деревом и вскоре увидел одного. Птенец был мертв, погиб, по всей вероятности, неделю назад. В ястребином гнезде бывает три птенца, следовало поискать остальных. И Юрий трудился до самой ночи. Он нашел еще одного, с радостью кинулся к нему — ему показалось, что тот заснул на земле, но и этот птенец, крупный, хорошо оперенный, оказался мертвым. Взяв его в руки, Юрий ощутил тепло, будто птенец перестал жить несколько минут назад. Юрий попытался привести его в чувство, но все оказалось тщетно. Искать третьего птенца в сумерках было уже бесполезно, но и уходить от этого, с таким трудом найденного места не хотелось. «Будь что будет,— решил Носков,— останусь здесь до рассвета». Ему верилось, что третий птенец жив, и если он уйдет, то самка непременно утром уведет птенца от гнезда.
И вот, дождавшись рассвета, Юрий услышал призывный посвист ястребенка — тот подзывал мать, требуя еды.
Юрий бросился за ястребенком, отыскал, поймал и, держа в руке, помчался к дому. Но идти было трудно, ноги подкашивались и, переправляясь через речку, он споткнулся и был сбит течением. Хорошо, что зацепился за корягу, застрявшую на дне, а не то быть бы ему вместе с птицей под завалом...
— Да ты уж извини,— спохватился он.— Знаю, заставил поволноваться, но не мог же, пойми, не мог упустить случая поймать эту птицу!