Журнал «Вокруг Света» №10 за 1980 год
Шрифт:
Однажды вечером порыв ветра донес до нее звуки, которые тут же унеслись и смешались с другими. Гюрза насторожилась, вытянула из плетня голову и стала напряженно ждать. Кратковременное затишье обрушило на нее стройный и ритмичный поток новых звуков. Беспокойно поводя головой, гюрза не могла определить, откуда доносится музыка, звучание которой властно захватило ее, остро и безжалостно напомнило стройное пение птицы над укрытием в корнях старого дерева. Нежное течение мелодии, прерывисто долетавшее до тонкого змеиного слуха, просачивалось сквозь вой ветра, ласкающе пронизывало все существо гюрзы, которая медленно раскачивалась в такт прерывистому музыкальному ритму.
Она поползла по гладкому плитняку к стенам дома, хотя никогда раньше этого не делала, замерла под ярко освещенным и пугающим ее окном. Вплетаясь в порывы ветра, музыка лилась плавным чудесным потоком, уносилась вместе с ним и возвращалась. На мгновение мелодия замирала, чтобы затем нахлынуть на гюрзу сильными частыми волнами.
Неожиданно музыка прервалась. С новой силой завыл ветер, тревожно заблеяли в овчарне овцы, в окне погас свет.
В эту ночь «гюрза спала беспокойно. Ей снилось старое дерево, на его ветках сидела пестрая птица. В своем сне гюрза потянулась навстречу немому пению, но птица вспорхнула и улетела, все так же раскрывая и закрывая длинный черный клюв.
Утром гюрза проснулась от истошного собачьего лая. Собака скоро убежала, и гюрза уснула опять. Она открыла глаза лишь тогда, когда солнце уже поднялось довольно высоко и у самого плетня бойко и суетливо расхаживали куры. Вскоре они заметили присутствие змеи, раскричались и, хлопая крыльями, бросились врассыпную. Прибежал петух, встал у плетня в боевую стойку, воинственно прокукарекал. Гюрза безучастно отнеслась к куриному шуму и, спокойно подрагивая мышцами, то сокращалась, обвивая жесткие ветки плетня, то вытягивалась в длинную черную ленту. Она была во власти настроения, навеянного музыкой.
Гюрза не заметила человека, заинтересовавшегося, видимо, куриным переполохом. Он внимательно огляделся, затем ушел. Вскоре человек вернулся, неся в одной руке лопату, а в другой транзисторный приемник. Гюрза, оставаясь незамеченной, наблюдала за ним. У человека были спокойные, уверенные движения, и они не раздражали гюрзу.
Человек повесил транзистор на ветку дерева, покрутил черное колесо настройки, нашел музыку и, взяв лопату, стал окапывать дерево.
При первых же звуках музыки гюрза насторожилась. Она проглотила слюну, завороженно вытянулась, расслабленно повисла на прутьях, в такт мелодии поводя головой. Музыка напомнила ей прошлое. В ней причудливым образом сочно и красиво слышался шелест корявого дерева, в стройную мелодию вплелись крики голодных птенцов, потом как будто наступил вечер и птица запела свою чистую и печальную песню, угасающую в темнеющем дрожащем воздухе. Предсмертно вскрикнула лягушка, и все заглушил бурный, гремящий камнями поток.
Гюрза вытянулась из плетня и, околдованная мелодией, мягко подалась к дереву. Человек, увидевший змею, щелкнул выключателем и переложил лопату в правую руку. Не осознавая грозившей опасности, гюрза вползла под плетень. Человек подошел поближе, одной рукой взялся за верхний край плетеной изгороди, приподнял ее, а другой метнул лопату в изогнутое тело гюрзы. Она увернулась и, внимательно следя за человеком, стала медленно втягиваться в скользкие ветки. И вдруг в ней проснулся страх, сухой, горячий... Он подкатился к широко раскрытым глазам красными горячими волнами, наполнил хищную пасть липкой горьковатой слюной. Она изо всех сил старалась вжаться в жесткое переплетение прутьев, но человек приподнимал плетень и стряхивал змею.
После неожиданно сильного толчка гюрза шлепнулась в пыльную землю, отпрянула
Факел протеста
Микрокосм в океане
9.02.78. «Тигрис» вышел с внешнего рейда Карачи и направился в открытое море. Ночью подул ветер, а к утру стихия и вовсе разыгралась за завтраком волна выдала добрых двести килограммов воды прямо на стол. Следующие не менее полновесные волны ударили «Тигрису» поочередно в обе скулы.
Вахту несем попарно. Парус заполаскивается. Дважды за последние сутки объявлялся аврал.
Бежишь с юта на бак в кромешной тьме, шаришь ощупью, за что уцепиться. Раньше хватался за ящик, теперь его нет, зато под ногами канистра, исчезла привычная веревка справа и так далее. После берега все не так, а стихия не дает нам времени адаптироваться» разобраться с багажом, со здоровьем: Хейердал, к слову, трудный пациент. Любую таблетку пробует на зуб, выясняет, от чего но-шпа, от чего бускопан и как он взаимодействует с левомицетином. Температура 37,7. Если к завтрашнему дню не спадет — начну инъекции антибиотиков. Океан же не сочувствует — только ярится...
10.02.78. Свежая погода, крепкий ветер — отнюдь не попутный. Из тридцати двух румбов компасной картушки он разрешает нам лишь два — узкий сектор, для неуклюжей ладьи почти щелка. Но и в ней мы пытаемся маневрировать, ищем наивыгоднейшую щель в щели
Повернем чуть чуть, бросим с борта деревяшку, замерим по ней скорость, взглянем на буй за кормой, прикинем снос. И опять свернем, и опять... — пока не поймаем сочетание максимальной скорости и минимального дрейфа.
Этот метод разработал Тур. Он по-прежнему на постельном режиме, но чувствует себя лучше. Карло опутывает румпель веревочными тягами, чтобы не надрываться, выруливая. Детлеф укрепляет вдобавок к вертикальным килям два гребных весла. Насущные путевые заботы.
Впереди, чуть сбоку, висит над горизонтом Южный Крест. Если взять его в створ с левой ногой мачты и так держать, можно не сверяться с компасом.
Курс зюйд-зюйд-вест — подальше от материка, на простор. А потом куда? Вот и прозвучал главный вопрос, свидетельствующий, что экипаж «Тигриса» снова в форме.
11.02.78. Карло призывает посетить Красное море. Мне эта идея не нравится и вот почему.
1) Идти в Красное море — значит продолжать каботажное плаванье. Сам по себе каботаж — занятие достойное любой моряк понимает, что у берегов плыть опаснее, чем в открытом море, однако наши «болельщики» иного мнения, и нам, увы, надо их уважить.
2) Вход в Красное море фактически закончит экспедицию, так как выйти назад в океан мы уже не сможем. А резервы живучести судна далеко не исчерпаны.
Куда заманчивей другое. Править к Экваториальной Африке, например к Кении. Аргументы таковы:
а) До Кении около двух тысяч миль, дойдем за пятьдесят дней. Неплохое автономное плаванье, выигрышное в смысле престижа,
б) Пересечь экватор — этап, событие Путешествие сразу станет как бы трансокеанским. Снимем бортовой праздник Нептуна — наш фильм нуждается в веселых кадрах,