Журнал «Вокруг Света» №12 за 1980 год
Шрифт:
нщины в простеньких сари, украшенные гирляндами желтых, пряно пахнущих цветов.
Мы видели в окрестностях индийских городов, как растут эти цветы, — их желтые и голубые венчики, похожие издали на кувшинки, плавали целыми, островами на поверхности водоемов.
Верующие несут корзинки, блюда с фруктами, украшенные мишурой, — дары богам. А в храме все спешат к божествам-покровителям, чтобы расположить их к себе посильными жертвоприношениями. К ногам богов складывают бананы и сласти, в руки вкладывают цветы. В буквальном смысле богов здесь умасливают кокосовым молоком и топленым маслом из плошек так обильно, что ноги скользят по плитам. Плоды кокосовой пальмы, которая кормит и одевает индийцев, приносят в храм особенно часто. Щедрость приношений каждого определяется его
Такая деловитость в отношении с богами особенно заметна у людей труда. Так, у деревень, как грибы, вырастают игрушечные храмики, где может подчас разместиться лишь один божок — глиняный, зато пестро разукрашенный. За это крестьяне ждут от своих благодетелей на небе хорошей погоды, богатого урожая и покровительства во всех личных делах.
Не случайно и обожествление многих животных. Вот просто одетые паломники кладут мисочки с фруктами у подогнутой ноги каменного бычка Нанди, лукаво взирающего на все эти церемонии. Причины поклонения с давних времен животным, в частности быку Нанди, понятны в таком сельскохозяйственном крае, как Индия. Какие только работы не выполняют быки: они вспахивают поле, возят урожай, молотят зерно, добывают воду. Даже его помет, лепешки которого сушатся на многих оградах и в самом Мадрасе, используется как ценнейшее топливо для очага.
Пожалуй, отсюда же идет уважение ко всему живому и в верованиях джайнов. В их храме мы видели женщин, закрывающих свой рот темным платком, чтоб, не дай бог, не залетел случайно москит. Самые правоверные джайны во время ходьбы, говорят, метут перед собой метелочкой, убирая с пути все живое, чтобы не причинить никому вреда.
Но, может быть, некоторые любят бычка Нанди за то, что на нем, как гласит предание, ездил верхом Шива? Ведь старейший храм Капалисвара, под сводами которого приносятся сейчас дары богам, посвящен Шиве. Даже на этом каменном бычке три параллельные белые линии — отличительный знак шиваитов (кстати, они были и на лбу слона). А вот и фигурка самого Шивы, жирно блестевшая в неверном мельканье пламени светильников от пролитого на нее масла.
В Мадрасском музее искусств имеется богатейшее собрание бронзовых скульптур, найденных на раскопках в разных уголках страны. Есть там также изображение Шивы, взметнувшего в легком танце четыре руки — признак необычной мощи. Одной рукой он бьет в барабанчик, утверждая новое, другой поднимает огонь, сжигая все злое, а нога его придавила извивающегося демона — уродца Равана — символа невежества и коварства. Многорукий Шива, схваченный огненным кольцом, создает из хаоса Землю. Чтобы оживить Землю, Шива помог спуститься с неба прекрасной и доброй богине Ганге, сжалившейся над людьми, принесшей им воду и хлеб. Ганга стекла вниз по длинным кудрям Шивы, чем вызвала гнев его ревнивой супруги.
Уже какой век здесь, в храме, застыл в нескончаемом танце Шива, взметнувший руки, словно грозя ими брахманам, бормочущим свои гимны. Он попирает невежество, а брахманы тщательно хранят втайне от всех тонкости и премудрости обрядов, утративших всякий смысл, держат в повиновении людей молитвами, пугая их непонятными священными текстами.
Незадолго перед пуджами съезжаются брахманы к храму Капалисвара на велорикшах. Величаво сходят с колясок, небрежно бросая монеты кланяющимся рикшам, и, надменно держа голову с тремя параллельными линиями на лбу, идут в ворота гопурама, никого не замечая, особенно калек и нищих. Они — высшая каста, и эти суетящиеся несчастные людишки, ждущие у храма милостей от своих богов, недостойны их внимания.
Если в давние времена, кроме брахманов — служителей культа, — выделялись касты воинов и правителей — кшатрии, торговцев и ремесленников — вайшии, слуг — шудры, то нынче, когда касты еще разделились на кастовые группы, их насчитывается около трех тысяч, так или иначе влезающих в четыре группы. Все
Как ни стирает время перегородки, и сейчас истый брахман смотрит мимо неприкасаемого, ибо даже вид его оскорбителен для высокой особы дважды рожденного. Брахманы требуют к себе особого уважения. Именно брахманам доверено быть представителями богов на Земле. Именно дважды рожденные общаются с богами, снисходительно принимая подношения от бедного люда и почтительно — ценные дары от себе подобных. Это им предоставлено высокое право разбивать кокосы у танцующего Шивы и обильно поливать его маслом, отбирая последние пайсы из скудного заработка бедняков. Поэтому консервативно настроенные брахманы особенно цепко держатся за свои привилегии, стараясь сохранить старые, бесчеловечные традиции, хотя касты в Индии отменены конституцией.
Кастовые законы требуют, к примеру, чтобы молодой человек женился на девушке своей касты.
Брат моего знакомого, механика-водителя из Дели, давно любил девушку другой касты. Когда они тайно поженились, молодоженам срочно пришлось скрыться от гнева родственников невесты. Молодой муж даже прятался в другом городе, боясь мести. Но, опасаясь за жизнь родителей, брата, он отказался продолжать борьбу за свое счастье. Молодая семья распалась.
Тяжела еще жизнь неприкасаемых — хариджанов, как назвал их Ганди, «детей бога», которых в стране несколько десятков миллионов. Я разговаривал с одним из них, Доби Джограмом, деревенским хариджаном, который нанимается в городе убирать дома. Из соседних деревень ходили на заработки гончары, земледельцы, плотники, а их деревня испокон веков поставляла подметальщиков и золотарей. Этим зарабатывали себе на пропитание дед и отец Доби, этим же трудом занимается он сам. Но Доби уже не желает мириться со своей судьбой.
— До сих пор правительство борется с неравноправным положением низших каст и неприкасаемых в обществе, — горячо говорит Доби, устало сложив руки на коленях. — Хотя сегодня хариджаны уже занимаются политической деятельностью, имеют важные административные посты, борются за свои права, но каждый год специальный департамент насчитывает тысячи случаев жестокого обращения с неприкасаемыми.
Доби твердо верит, что его сынишку Балджида ожидает другая, более светлая доля.
Отжившие традиции, за которые цепляется индуистская общинная реакция, позволяют имущим сохранять свое положение в обществе. Поэтому так истово служат брахманы молебны в храме Шивы, поучают неграмотного рикшу или крестьянина, стараясь остаться в их глазах связующим звеном с богами. А те несут им свое последнее достояние: каждый ожидает удачи, надеется, что именно к нему божество повернет свое милостивое лицо, — они еще простодушно верят, что счастье приносят боги…
Напротив дворца Низама
Среди рыжей долины в зеленых заплатках рисовых полей с виднеющимися вдалеке купами деревьев из жаркого марева выплывает обожженная солнцем вершина Опоясанная не раз многокилометровой высокой стеной и рвами, она издали и сейчас смотрится неприступной — это крепость, имя которой прозвучало в веках. Голконда — столица древнего государства и синоним несметных сокровищ, золота и алмазов, — означает в переводе всего-навсего «пастуший холм».
Только подойдя к Триумфальным воротам, замечаешь, как подряхлела крепость: часть зубцов стены и башен осыпалась, завалив рвы. Дорога здесь делает крутой поворот, чтобы слон не смог разбежаться и высадить массивные деревянные ворота, топорщащиеся наружу железными шипами. Пробираясь улочками Нижнего Форта, видишь, как все тут было рассчитано на длительную осаду: от богатых арсеналов, где еще теперь ржавеют ядра и длинные пищали, до небольших участков с рисом. В конце XVII века в крепостных стенах было осаждено целое войско — десятки тысяч солдат — армией Великого Могола Аурангзеба. Крепость была так хорошо защищена, а стойкость воинов так велика, что девять месяцев умирали сипаи Великого Могола от голода и болезней под стенами Голконды.