Журнал «Вокруг Света» №12 за 1980 год
Шрифт:
Главные ворота крепости открыло, как это часто случалось в истории, предательство одного из подкупленных военачальников. А последний защитник крепости — простой солдат по имени Абдул Рзак Ляри, укрывшись на вершине холма, не сдался врагу, даже получив смертельное ранение. «Хочу жить и умереть свободным», — были его последние слова. Так гласит предание...
Поднимаясь к вершине по бесконечной череде каменных ступеней, площадок, через ворота в крепостных стенах, проходишь мимо осанистых домов, солдатских казарм, храмов, складов. Хотя все делалось основательно, даже из гранитных глыб, но со временем пришло в полнейшее запустение. Ни души, лишь в дальних закоулках под стропилами, как груши, висят летучие лисицы. Бесконечная лестница выводит к Бала Хисару — Верхнему Форту, где наподобие
Здесь правители принимали послов и вызывали на скорый суд своих подданных, а с крыши дворца любовались выступлениями артистов, вкушая редкие яства и смакуя вина.
Глядя на мертвый, выжженный солнцем город, трудно поверить, что тут когда-то кипела жизнь. О владыках Голконды напоминают теперь лишь купола мавзолеев внизу за крепостными стенами: пышные сооружения из арок, карнизов, галерей, приподнятые на высоких основаниях-платформах.
...Но вот человек в чалме с верхней площадки над крышей дворца сделал знак рукой, и от Нижних ворот, за несколько сотен метров, до нас донеслись хлопки. Так часовые предупреждали об опасности. Сразу что-то переменилось вокруг, грозными вдруг стали молчаливые пушки на зубцах стен, словно мы перенеслись в прежние времена. Зазвучала перекличка стражи в крепостных башнях, из соседнего дворца-гарема послышались переборы струн и пение. Во дворах забили фонтаны и зацвели сады. Зашумели толпы торговцев и ремесленников на базарах. Даже яснее стали видны сверху очертания ирригационной системы, поднимавшей в водоемы и колодцы крепости воду из соседнего озера. Именно в этих сложных сооружениях, в гармонии пропорций и строгой красоте зданий и самой крепости оставили свой след безвестные мастера и тем сохранили по себе память. А шумная слава и богатство властителей Голконды канули в Лету.
За шпилями мавзолеев забытых правителей в жаркой полуденной дымке проступают силуэты мечетей и домов просторного города, раскинувшегося по берегам реки Муси. Жители не забывают, пожалуй, лишь мавзолея одного из Кутб Шахов Голконды и даже устраивают в его честь празднества. Это основатель Хайдарабада Мухаммед Кули Кутб Шах. После себя он оставил не только прекрасный город, утопающий в садах, но и стихи. О них мы узнали в хайдарабадском музее Салар Джанга, князя-наваба, собравшего обширную коллекцию картин, оружия, изделий знаменитых мастеров, в том числе уникальную библиотеку рукописей, среди которых находятся редчайшие произведения поэтов и писателей древности. Стихи Мухаммеда, написанные на телугу — языке своей матери, а не на персидском, как было принято в те времена, понятны и сейчас, особенно когда они живописуют природу родного края или рисуют картины жизни города. Но не меньший интерес для изучения традиций, обычаев прошлого индийцев представляют изделия искусных ремесленников: ковры, резьба по кости и дереву, инкрустация, богатейшая коллекция бидри.
Аудеш Гур, возившая нас по городу, повела меня в кварталы ремесленников.
Как свиток старинной рукописи, разворачиваются перед нами улицы старого города, где за толстыми высокими стенами с остатками башен в манговых садах скрываются хавели — целые поместья бывших владетелей княжества Хайдарабад, а рядом домишки бедноты.
— Княжеством правил низам-уль-мульк, что означает «устроитель государства». Возникло оно на развалинах Голконды, а прекратило свое существование в 1947 году, войдя в состав республики как штат Андхра-Прадеш, — объясняет Аудеш Гур. — Вы представляете, если один Салар Джанг, главный министр низама, смог собрать в свой дворец, занимающий целый квартал, ценнейшую коллекцию со всех частей света, то какими несметными сокровищами владели низамы, дочиста обиравшие крестьян и ремесленников Андхры. Жестокие и коварные, они не раз предавали интересы своего народа, помогая англичанам завоевывать Южную Индию. Последний низам был так богат, что размеры его состояния не могли оценить европейские финансисты даже за огромную мзду. Несмотря на сопротивление, правительство лишило низама его власти, и, обидевшись, он засел в своем дворце, охраняя награбленное добро и «существуя» на пенсию всего в несколько миллионов рупий. Еще сравнительно недавно
Торговые ряды на улицах Старого города кажутся бесконечными: в лавках нижних этажей, где на коврах и белых простынях ожидают покупателей купцы, идет бойкая торговля, а наверху и за домами — мастерские портных, гончаров, ювелиров. С рассвета до темноты звякают молоточки о крошечные наковальни, тихо жужжат гончарные круги, стрекочут машинки, стучат ткацкие станки. Длинен и труден рабочий день ремесленника. Зато на прилавках можно найти все: от восточных, с загнутыми носками, туфель и огромного раскрашенного сундука до свадебного наряда...
В витрине матово отсвечивает храм, идеально выточенный до самой незаметной скульптурки на гопураме, до последнего завитка на колонне. А за ним, в глубине комнаты, согнулись перед крошечными верстачками молчаливые люди: режут кость десятками резцов, ножей, пилочек, шлифуют и полируют узоры всевозможными способами.
Рядом в лавке грудами лежат браслеты, в которых дробятся лучи солнца. Здесь могут изготовить любой браслет: худые руки мастера мнут глину над раскаленными угольями и ловко лепят глиняные полоски к стеклянным ободкам; затем их украшают бусинками разных цветов, выводя на глине затейливые узоры.
Хотя и знамениты ажурные изделия из бело-молочного хайдарабадского серебра, из которого здесь же, на глазах, могут сделать оправу для жемчужины любой формы и цвета, но привлекают взгляд в торговых рядах своей пестротой прежде всего ткани. У торговца, важно сидящего на подушках под раскрашенным изображением богини Лакшми, приносящей удачу, можно купить любую ткань: от муслина и ярчайшего бархата до бенаресской шелковой парчи, переливающейся серебром и золотом, и тончайшей кашмирской шали, которую невозмутимый приказчик пропускает с ловкостью фокусника через кольца
Многие изделия индийских ремесленников — подлинные произведения искусства. В самом богатом магазине, где некоторые вещи не имеют цены — просто не продаются, я видел на стене небольшой ковер ручной работы. Рисунок на ковре — типичный растительный орнамент, а в центре — большая ваза с огромным букетом. Узкогорлая ваза с цветами парит в воздухе, хочется сказать, будто живая. Словно ее только что вставили в ковер. Вытканная выпукло, она смотрится объемно, и каждый цветок — астры, ционы, хризантемы — сияет крупными драгоценными камнями: дымчатыми топазами, сиреневыми аметистами, зелеными изумрудами, бордовыми гранатами, россыпью разноцветных агатов, а в центре букета — солнечный топаз, светящийся необычно глубоким светом...
Пока мы идем к реке Муси, делящей Хайдарабад на Старый и Новый город, Аудеш Гур рассказывает, как приучают к нелегкому труду, разбивая художественный вкус, способности мальчиков в школах художественных ремесел.
— Государство обеспечивает учащихся стипендией, предоставляет все необходимые материалы для ремесла. Дольше всего в школах обучаются ювелиры, поменьше — резчики по дереву. Школа не только дает навыки той или иной профессии, но и имеет свой магазин, где торгует поделками учеников. Многие ребята хотят попасть в школу. Да вы можете сами на них посмотреть в мастерской «Мумтаз Бидри», куда мы направляемся...
В канцелярии мастерской знакомимся с инженером Сайедом Джалилем, который отводит меня в закопченную сараюшку, где начинается рождение известных по всему свету изделий бидри, чье название, вероятно, пошло от города Бидара — родины этого промысла.
В крошечной литейной рабочий подкладывает угли в небольшой очажок, где в углублении стоит тигель с плавящимся металлом. Посреди комнатушки худой парнишка, ученик, готовит две половинки формы из красной глины, посыпая их белым порошком изнутри. От порошка иссиня-черные волосы парнишки кажутся припудренными. Он насыпает в формы землю, трамбует ее босыми ногами и складывает половинки. Мастер подхватывает с углей тигель и льет тонкой струйкой красный металл в щель между формами. Пока отливка стынет, я расспрашиваю мастера.