Журнал «Вокруг Света» №4 за 1997 год
Шрифт:
Губернатор Шпицбергена летит в российские поселки выразить их жителям соболезнование. На другой день губернатор и министр юстиции Норвегии посещают Баренцбург. С ними встречаются наши шахтеры, требуют разрешить российским спасателям приступить к работе: они уже сутки здесь и не могут получить согласия норвежской стороны на проведение спасательных операций.
Министр обещает помочь. К вечеру этого дня наши спасатели, наконец, вылетают к месту катастрофы, где у подножия горы в месте, указанном норвежцами, устанавливают свою палатку и, по договоренности с норвежцами, принимают на себя самый трудный участок – край и верхний склон горы. Для подготовки крепежа веревок двое поднимаются на плато и тут же обнаруживают лежащий совершенно
А в это же время в той же конторе губернатора проходит очередное совещание на высоком уровне о ходе спасательных работ. Российская и украинская стороны пока не знают об аресте своих и, завершив обсуждение программы, расстаются, пожимая руки норвежским друзьям. Дальше все идет по детективному сценарию. На самом выходе, в дверях делегацию останавливают и просят возвратиться для важного сообщения. Оно звучит в устах норвежского переводчика в форме приказа губернатора: русским спасателям немедленно уезжать в связи с тем, что они нарушили установленный порядок и одни, без сопровождения норвежцев, появились на плато.
Почти всю ночь полномочная комиссия составляла письменный ответ губернатору на ее устное требование. Наутро конфликт был улажен путем взаимных извинений. Норвежская пресса буквально взорвалась возмущением в адрес своих соотечественников на Шпицбергене. Политики перестали вмешиваться в работу спасателей, чтобы загладить неприятное начало. Останки жертв аккуратно и тщательно упаковывались, нумеровались, транспортировались с почестями в норвежский город Тромсе, где две недели квалифицированно, по самой современной методике, с помощью самого современного оборудования идентифицировались, исключая малейшую ошибку. Труд был нелегким, и за него мы все должны быть благодарны норвежским специалистам.
Но я никак не могу отделаться от одного мучающего меня вопроса: все ли было сделано, чтобы спасти хоть одну жизнь? И еще, если бы мы имели на архипелаге свой аэродром... Ведь когда-то норвежцы предлагали нам совместное строительство аэропорта. Тогда это показалось дорогим удовольствием, и наша сторона отказалась от участия в проекте – поэтому мы на Шпицбергене пользуемся норвежским аэропортом, и это тоже имеет к происшедшему непосредственное отношение.
И последнее. Много лет в Лонгийре работало представительство «Аэрофлота», отвечавшее за полеты советских самолетов. Ослабевшая от развала экономики, Россия не смогла вынести расходы по содержанию представительства на Шпицбергене, перенесла его в норвежский город Тромсе, находящийся на материке, предполагая первоначально, что его представитель будет вылетать на архипелаг в случае рейсов Москва – Лонгийр. Однако рейсы компании «Внуковские авиалинии» никто из специалистов воздушных линий не обслуживал. Наше государство сэкономило на представительских расходах. Спрашивается – не за счет ли человеческих жизней? Будь наш специалист в аэропорту во время рейса, возможно, самолет сел бы как надо и не произошла бы описанная трагедия...
Четыре века тому назад (в прошлом году отмечался четырехсотлетний юбилей), а именно 17 июня 1596 года, голландскому мореплавателю Виллему Баренцу довелось привести свой корабль к скалистым берегам, кои он и обозначил в судовом журнале словом «Шпицберген», что означало в переводе Остроконечные горы. Между
Но ту же ошибку до него совершали русские поморы, бывавшие в этих же местах значительно ранее в поисках охотничьей добычи. Они назвали холодный, преимущественно неприветливый край Грумантом, что было русским вариантом слышанного ими от соседей «Гронланд».
Шпицберген же, как название, появилось впервые на карте лишь через шестнадцать лет после произнесения этого слова Баренцем, и еще два столетия велась борьба за сохранение его на картах мира. Да и сам Шпицберген в качестве архипелага с более чем тысячью островами впервые проявил свои настоящие очертания на карте лишь в начале восемнадцатого века.
Свальбард – по-норвежски, по-русски – Шпицберген. Однако слово «Свальбард» не совсем норвежское, как и Шпицберген – не русское. Но так уж случилось, что этот уголок на краю земли, всего в какой-нибудь тысяче километров от Северного полюса планеты, имеет столь экзотическое двойное название.
Ошибкой географов считают некоторые ученые и возникновение названия Свальбард, что в переводе со староскандинавского означает «Край холода»; в прежние времена оно относилось к одному из районов Гренландии. Не случайно поэтому в Договоре о признании суверенитета Норвегии над Шпицбергеном, подписанном 9 февраля 1920 года, слово «Свальбард» вообще отсутствует. Несколько позже норвежские ученые попытались увязать упоминания об открытии Свальбарда в исландских сагах, относящихся к средним векам, со Шпицбергеном и в Акте от 17 июля 1925 года называют архипелаг Свальбардом, включая его в территорию королевства Норвегии.
Ученые продолжают спорить, ибо ни у кого нет достоверных доказательств, кто из европейцев – русские, норвежцы, голландцы или англичане – первыми охотились на архипелаге, подкрадываясь по льду к моржам и тюленям, ставя капканы на песца, сражаясь с белыми медведями.
Что бы там ни было и как бы ученые ни упражнялись, Шпицберген – это удивительный во всех отношениях и прекрасный по-своему, редкий по чистоте островок природы с нетающими льдами.
Впрочем, «нетающие льды» – это, конечно, метафора, поскольку на самом деле всякий раз с наступлением короткого лета даже самые мощные ледники начинают подтаивать и подмываться слегка потеплевшими водами океана. И тогда огромные куски и целые скалы сверкающего на солнце льда вдруг отрываются под собственной тяжестью от гигантской ледовой массы и со страшным грохотом, вспарывающим тишину на многие километры вокруг, обрушиваются, разбивая на тысячи брызг прибрежные волны, и начинают свою новую жизнь странствующих плавучих айсбергов.
Однако за зиму потери отколовшихся льдов и потоков воды, сбежавших говорливыми шумными ручьями, с лихвой восполняются новыми наледями. Но это вечное движение льдов совершенно незаметно для глаз обывателя, немногие из которых проводят здесь почти всю свою жизнь в отличие от остальных, приезжающих лишь на два-три года временной работы за приличный заработок. Они-то и называют льды нетающими.
Только специалисты-гляциологи, проведя очередные замеры, вычертив изрядное количество таблиц и графиков, завершив сложные расчеты, вдруг покачают головами, грустно заметив, что границы ледников отодвинулись на несколько сантиметров, освободив часть суши. Теплеет климат земли.
В нашей же стране, напротив, климат взаимоотношений похолодал, и развал ее в политическом и экономическом плане, к великому сожалению, повлиял и на жизнь Шпицбергена. Свернуты многие научные программы. Не приезжают больше гляциологи, не продолжаются многолетние наблюдения за движением ледников, приостановлены работы геологов – а ведь они считают Шпицберген геологической лабораторией Земли, затормозились раскопки археологов, почти доказавших, что русские поморы первыми обживали край тысячи островов.