Зима тревоги нашей
Шрифт:
Он глубоко вздохнул.
Днем в лавку не так валил народ, как с утра, но все-таки дела было много. Не знаю отчего, но между тремя и четырьмя часами всегда наступает затишье минут на двадцать или на полчаса. Потом идет новая волна покупателей – трудовой люд по дороге с работы или хозяйки, спохватившиеся, что у них ничего нет на обед.
В час затишья явился мистер Бейкер. Он долго разглядывал сыры и колбасы за стеклом холодильника, дожидаясь, когда уйдут два замешкавшихся покупателя, оба из породы нерешительных, таких, которые сами не знают, чего хотят, –
Наконец они все-таки что-то купили и ушли.
– Итен, – сказал мистер Бейкер. – Вам известно, что Мэри взяла тысячу долларов?
– Да, сэр. Она меня предупредила об этом.
– А вам известно, зачем ей понадобились деньги?
– Еще бы, сэр. Она уже полгода толкует об этом. Вы же знаете женщин. На мебели разве что немного пообтерлась обивка, но с того дня, как она задумала купить новую, это уже старый хлам, на котором сидеть нельзя.
– А вы не считаете, что сейчас глупо тратить деньги на такие вещи? Я ведь вам вчера говорил, какие намечаются перспективы.
– Это ее деньги, сэр.
– Речь идет не о каких-нибудь рискованных спекуляциях, Итен. Речь идет об абсолютно надежном помещении капитала. С этой тысячей она бы через год и мебель купила и еще бы тысяча у нее осталась.
– Мистер Бейкер, я не могу запретить ей тратить ее собственные деньги.
– Но вы бы могли объяснить ей, вы бы могли ее урезонить.
– Мне как-то не пришло в голову.
– Это ответ в духе вашего отца. Это ответ слюнтяя. Я берусь помочь вам стать на ноги, но только в том случае, если вы не будете слюнтяем.
– Постараюсь, сэр.
– Вдобавок она еще, кажется, не хочет иметь дело с местными фирмами. Польстится на скидку где-нибудь на распродаже и уплатит все наличными. Да еще неизвестно, что ей там всучат. Здесь, может быть, обошлось бы и дороже, но по крайней мере есть с кого спросить, если что не так. Вы должны вмешаться, Итен. Заставьте ее положить деньги обратно. Или пусть доверит их лично мне. Она не прогадает.
– Эти деньги – ее наследство после брата, сэр.
– Знаю. Я попытался ее образумить, когда она пришла за ними. Она сделала голубые глаза и сказала, что хочет поехать посмотреть. Как будто нельзя ездить и смотреть без тысячи долларов в кармане! Если у нее соображения не хватает, так вы-то должны соображать!
– Не разбираюсь я в этих делах, мистер Бейкер, привычки нет. Ведь у нас, с тех пор как мы поженились, никогда не было денег.
– Ну так советую вам разобраться, и как можно скорее, а то у вас их и не будет. У некоторых женщин пристрастие к мотовству все равно что наркомания.
– У Мэри нет такого пристрастия, сэр. Откуда?
– Нет, так будет. Стоит ей раз отведать крови и она почувствует вкус к убийству.
– Мистер Бейкер, вы это не серьезно.
– Совершенно серьезно.
– Мэри – самая бережливая жена на свете, да ей и нельзя иначе.
Тут он неизвестно почему разбушевался.
– От вас я этого
– Я-то могу, она не может. – Мне вдруг пришла в голову мысль, что у банкиров особое зрение на деньги, вроде рентгеновских лучей, и он сейчас видит конверт, лежащий в моем кармане. – Попробую ее уговорить, мистер Бейкер.
– Если она уже все не истратила. Где она сейчас, дома?
– Собиралась поехать автобусом в Риджхэмтон.
– Боже мой! Ну конечно, тысячи долларов как не бывало.
– Это ведь не весь ее капитал, сэр.
– Не в том дело. Без денег вам никуда нет хода.
– Деньга деньгу делает, – вполголоса сказал я.
– Именно. Зарубите это себе на носу, иначе вы пропащий человек, так и будете всю жизнь торчать за прилавком.
– Мне очень жаль, что так случилось.
– Чем жалеть, лучше заставьте ее слушаться.
– Женщины чудной народ, cэp. Вы вчера говорили о том, как наживают деньги, и, может быть, ей показалось, что это очень легко.
– Так рассейте ее заблуждение: ведь, если у вас не с чего будет начинать, вам ни о каких деньгах и думать не придется.
– Не хотите ли выпить холодной кока-колы, сэр?
– Да, хочу.
Пить из бутылки он не умел, пришлось открыть пачку бумажных стаканчиков. Зато он сразу поостыл и теперь только глухо ворчал, как гром, замирающий в отдалении.
Вошли две негритянки из дома на перекрестке, и ему оставалось только залпом проглотить свою кока-колу и свое негодование.
– Так не забудьте поговорить с ней! – сердито рявкнул он и пошел из лавки. Я подумал, не оттого ли он так злится, что заподозрил подвох, но тут же откинул эту мысль. Нет, просто он чувствует, что вышло не по его, а он к этому не привык, оттого и злится. Нетрудно прийти в ярость, когда ты советуешь, а твоих советов не слушают.
Эти негритянки – приятные покупательницы. На перекрестке живет целая колония цветных, очень славные люди. Они сюда ходят редко, потому что у них есть своя лавка, но иногда делают у нас кое-какие покупки для сравнения, чтобы выяснить, не слишком ли дорого обходится им расовая солидарность. Эти две не столько покупали, сколько приценивались, но я понимал, в чем дело, и потом на них приятно было смотреть: красивые женщины, с такими длинными, стройными, прямыми ногами. Удивительно, как много значит для человеческого тела относительно сытое детство – да и для духа тоже.
Перед самым закрытием я позвонил Мэри по телефону.
– Я сегодня приду немного позже, пушинка.
– Не забудь, что мы обедаем с Марджи в «Фок-мачте».
– Я помню.
– На сколько ты запоздаешь?
– Минут на десять – пятнадцать. Хочу сходить посмотреть, как работает землечерпалка в гавани.
– Зачем это?
– Я подумываю, не купить ли ее.
– Фу!
– Принести тебе рыбки?
– Разве если попадется хорошая камбала. Больше теперь ничего не найдешь.