Зимний дом

Леннокс Джудит

Когда Майя добралась до первого этажа, весть о ее прибытии каким-то непонятным образом успела дойти до управляющего магазином Лайама Каванаха. Низкорослый мускулистый голубоглазый ирландец поздоровался с ней, едва Майя миновала отдел женской одежды и направилась к кабинетам.

— Здравствуйте, миссис Мерчант. Рад видеть вас. Может быть, присядете и выпьете чаю?

— Нет, спасибо, мистер Каванах, ничего не нужно. А впрочем… — Майя слегка наморщила лоб. — Не могли бы вы послать за мистером Твентименом и мистером Андервудом? Я хотела бы поговорить

с ними обоими. И, конечно, с вами.

Мистер Твентимен возглавлял отдел закупок, мистер Андервуд занимал пост главного бухгалтера. Майя лучезарно улыбнулась Лайаму Каванаху.

— Конечно, миссис Мерчант. Может, вы пока подождете в комнате отдыха администраторов?

— Нет, мистер Каванах. Для того, что я хочу сказать, больше подходит кабинет моего покойного мужа.

Она заметила на лице управляющего тень досады; впрочем, Каванах тут же взял себя в руки. Оказавшись в кабинете Вернона, она поняла, в чем дело. На столе были разложены папки и ручки Лайама; на вешалке висели его пальто и шляпа. Но Майя не рассердилась. На его месте она сделала бы то же самое.

Когда все трое пришли, Майя пожала им руки и села за письменный стол Вернона.

— Во-первых, джентльмены, я хотела поблагодарить вас за работу, которую вы проделали в это трудное время. Я уверена, что вы сделали все возможное, чтобы руководство моим магазином осталось таким же образцовым, каким было при Верноне.

Мистер Твентимен учтиво выражал ей свои соболезнования, мистер Андервуд кашлял и скучал, а голубые глаза Лайама Каванаха выражали… что-то непонятное.

Он сказал:

— Миссис Мерчант, надеюсь, вы убедитесь, что ваши капиталы были надежно защищены.

— Я в этом не сомневаюсь, мистер Каванах.

— Кроме того, вы убедитесь, что торговый дом «Мерчантс» был и остается в надежных руках.

Майя улыбнулась ему.

— Совершенно с вами согласна, мистер Каванах.

— Миссис Мерчант, мистер Андервуд, как обычно, свяжется с вашим бухгалтером.

Она потрогала лежавшие на столе папки.

— Думаю, в этом нет необходимости, мистер Каванах. Мистеру Андервуду будет достаточно постучать в дверь моего кабинета.

На нее уставились три пары глаз. Но недоумение и гнев читались только в глазах Лайама Каванаха.

— Руководить таким хозяйством из дома трудно, не правда ли? — небрежно спросила она. — Можно многое упустить.

Главный бухгалтер, наконец понявший, куда дует ветер, пробормотал:

— Руководитьтаким хозяйством, мадам? Неужели вы хотите сказать…

— Именно это я и хочу сказать, мистер Андервуд, — любезно ответила Майя. — Теперь магазин принадлежит мне, и я хочу, чтобы он процветал. Каждый из вас будет представлять мне отчеты, как было при покойном Верноне. А сейчас мне хотелось бы поговорить с управляющими и сотрудниками отдела закупок. Мистер Твентимен, пожалуйста, распорядитесь. А вы, мистер Андервуд, будьте добры прислать ко мне мисс Доукинс.

Майя посмотрела на часы:

— До полудня я буду занята. Мистер Каванах, этого

времени вам хватит, чтобы забрать ваши вещи из моего кабинета?

В тот осенний день Робин предстояло посетить самые страшные трущобы района Степни. Моросил дождь; девушка забыла зонтик в автобусе, но это не помешало ей методично обходить неказистую улицу. Все здешние лачуги принадлежали одному хозяину; ни в одной не было водопровода; во дворе каждой из двенадцати имелись два крана и две сточные канавы. Позади домов ютились две мокрые от дождя уборные.

Дверь последней халупы открыл босоногий мальчишка в рваной рубашонке. Робин ощутила запах грязного белья, немытого младенца и сырости. Затем показалась какая-то женщина.

Робин объяснила цель своего прихода.

— Я задам вам всего несколько вопросов. Это не займет много времени.

Ее пригласили войти. Вместо столов в этом доме были ящики из-под апельсинов; стульями служили мешки, набитые сеном. И младенец, и мальчишка, открывший дверь, были худыми и голодными. Стены покрывала плесень, рамы пропускали воду. Хотя в маленьком камине теплился огонь, в доме было холодно.

С вопросами Робин покончила быстро. Женщину звали миссис Льюис; ее муж был докером, но полгода назад получил увечье и потерял работу. Мистеру Льюису был тридцать один год, его жене — двадцать девять. Она всего на девять лет старше меня, подумала Робин, с ужасом глядя на худое, бледное создание с младенцем на руках. Мистер Льюис получал от Комитета общественной помощи двадцать пять шиллингов в неделю, а квартирная плата составляла десять шиллингов и шесть пенсов.

— Мы задолжали, — сказал мистер Льюис. — Домовладелец дал нам срок до пятницы. — Его голос звучал равнодушно — ни страха, ни огорчения.

Робин мысленно повторила предупреждение доктора Макензи, сделанное несколько месяцев назад; «Что бы там ни было, сохраняй спокойствие. Главное для нас — объективность».

— Сколько у вас детей, миссис Льюис?

— Здесь Лили и Ларри. Еще двое в школе. Это наш младшенький. А там Мэри.

Сначала Робин решила, что дочь миссис Льюис играет во дворе, но потом услышала хныканье, доносившееся из соседнего помещения, и следом за миссис Льюис прошла на кухню. Понадобилось несколько секунд, чтобы глаза Робин привыкли к темноте. Когда девушка увидела ребенка, ее чуть не вырвало. Мэри лежала в большой корзине, набитой тряпками. Как собачонка, подумала Робин. Из открытого рта девочки текла слюна, взгляд был бессмысленным, волосы спутались.

— Она не в себе, — объяснила миссис Льюис. — Родилась такая. Замолчи, Мэри!

— Сколько ей лет?

— В апреле стукнуло десять. Это моя старшенькая.

Робин села на корточки рядом с корзиной и погладила грязное личико ребенка.

— Привет, Мэри. — Девочка поймала ее пальцы и начала раскачивать корзину.

Миссис Льюис добавила:

— Мой Джек жалеет ее, но он сломал себе хребет и больше не может носить дочку по лестнице. Вот она и спит здесь.