Злата. Жизнь на "Отлично!". Том 3
Шрифт:
— Во-от! — он поднял вверх указательный палец и провозгласил тост. — Ну, Сань, за все хорошее, против всего плохого!
И после того, как мы выпили и закусили, продолжил.
— Сань, если не спороть какого-нибудь жесткого косяка… — он вдруг поморщился, явно вспомнив нечто нехорошее и крайне неприятное, а затем закончил фразу, тыча в мою сторону вилкой, — Короче, в нашей стране дяденькам в школе везде дорога, как говорится.
— В смысле карьеры? —
— Точно! — он, засмеявшись, размашисто кивнул. — Школа… Знаешь, а мне ведь, и правда, нравится учить детей… Но! Школа для меня лишь первая ступенька… Выпьем?
В общем, это был последний раз, когда мы с Генкой встречались лично, ибо жизнь окончательно развела наши пути-дорожки, однако потом, много лет спустя, общие знакомые поведали, что он, вроде как, поднялся до замминистра. То есть, его «ставка» на школу вполне себе «сыграла».
— …Злата? — голос директора вывел меня из задумчивости.
Человек, сидящий за директорским столом, точно такой же, как и Генка! Амбициозный карьерист до мозга костей!
— Да, кое-какие догадки у меня имеются... Мои эксперименты с камерой начали не очень хорошо сказываться на ваших карьерных устремлениях, Юрий Николаевич. Поэтому-то вы меня и вызвали… Я угадала?
Глава 63
Директор, у которого определенно существовал некий план на предстоящий разговор, услышав мою последнюю реплику, очевидно мысленно смял его и выбросил в урну.
Н-да, Злата, говорить проще у нас с тобой явно не получается, ну и ладно…
Однако, директор, явно повидавший немало всякого странного за свою бытность школьным работником, весьма скоро сумел справиться с удивлением и некой растерянностью.
— Вот, значит, каким ты меня себе представляешь… Бездушным карьеристом! — он, слегка улыбнувшись, откинулся на спинку своего анатомического кресла, а затем, сделав честное-пречестное выражение лица, вкрадчивым тоном добавил. — Но ведь я уже директор школы, знаешь ли.
Произнеся это, он сначала развел руками, а затем, вновь опершись на стол, сложил их домиком. Однако, это ему не помогло…
— Еще директор. — безжалостно и окончательно разбил я его иллюзии по поводу того, что меня запросто удастся приструнить.
Услышав мною сказанное, у директора начался приступ то ли икоты, то ли смешков, и когда к нему вернулась способность членораздельно говорить (я вежливо и терпеливо дожидался, пока директор придет в норму), он поинтересовался:
— В смысле?
— Юрий Николаевич, извините, если ошибаюсь, но вы кажетесь мне умным и амбициозным человеком… — начал я, поправляя один из «хвостов».
— Ну, спасибо! — искренне засмеявшись, перебил меня он.
— …так
Дослушав меня, директор встал со своего места и, задвинув кресло, навернул по кабинету кругаля, явно над чем-то размышляя, а затем еще раз, после чего уселся на свободный стул для посетителей.
— А знаешь, я ведь даже рад, что ты это понимаешь! — он слегка хлопнул ладонью по столу. — И сказанное тобой касается не только меня одного, но и многих других из коллектива нашей школы. Есть среди нас, конечно, и те, кто видит всю свою дальнейшую карьеру исключительно в качестве учителя, как существуют и такие, кто попал в учителя абсолютно случайно, и надолго у нас не задержатся…
Более чем откровенный намек на мою «классную»!
— …однако… Злат, вот скажи мне, у тебя есть мечта? — директор резко сменил тему.
— Я же девушка! А у нас, у девушек, всегда есть мечты! — заявил я, придав физиономии серьезное выражение, хотя очень хотелось рассмеяться.
— У меня тоже есть мечта, Злат, хотя я и не женского пола… Я с самой своей юности желаю быть значимым человеком! — последнюю фразу он произнес с заметным надрывом, очевидно обращаясь к самому себе, а не ко мне. — Понимаю, это может показаться тебе каким-то странным юношеским…
Директор замолчал, пытаясь подобрать нужное слово, но этого у него не получилось.
— Неважно, в общем! — сейчас он казался раздосадованным. — Однако оно, желание это, не отпускает меня до сих пор, уже много-много лет…
Он вновь замолк, уставившись на стол, а я повторил про себя: «Быть значимым человеком!», а затем у меня внезапно появилась догадка относительно юности этого человека.
Не знаю, откуда у меня взялась подобная уверенность, однако я практически убежден, что он бывший детдомовец.
— Злат, я с восьми и до восемнадцати лет пробыл в детском доме… — незнамо зачем он тут же подтвердил мою догадку. — И тогда, в своем детстве, я мечтал стать большим человеком, учителем. Хорошим учителем! И я им стал! Затем стал завучем, а теперь вот обитаю в этом кабинете…
Он обвел рукой помещение.
Не-е-ет! Директор совсем не просто так поведал мне эту грустную историю, ибо, готов поспорить, что о своем детстве он очень вряд ли любит распространяться, тем более не захотел бы делать этого перед одной из учениц своей школы.
А раз так, то, скорее все, это…
Это завуалированное предупреждение.
Предостережение, вернее…
«Осторожнее, Престон! Ты топчешь мои грезы!». — мне вспомнилась цитата из фильма «Эквилибриум».