Злата. Жизнь на "Отлично!". Том 3
Шрифт:
— Ах, вот ты как, да?! — надулась уже идущая рядом маман, а я, совершенно искренне засмеявшись, взял родительницу за руку, предварительно всучив ей свой «веник», и сказал:
— Я шучу, мам! Ты же у меня самая лучшая мама на свете!
— А то! — задрала нос та.
Несколько минут спустя, возле школы №1913
Когда мы прошли мимо дежурящих милиционеров на территорию школы, маман легонько придержала меня за руку и шепнула на ухо.
— Злат, точно
— Мам! — я прервал родительницу. — Моя память быстро возвращается ко мне, и ты это знаешь. Да и чувствую я себя преотлично. Нет причин для твоих волнений, пойдем!
И мы пошли, а я подмигнул подруге, деликатно вставшей в нескольких шагах от нас.
Так как все классные руководители уже стояли с табличками своих классов, то я, забрав у маман цветы и получив от нее поцелуй в щеку, направился к теперь уже своему классу.
А Стёша, шепнув мне…
— Если кто-нибудь доставать станет, скажи мне!
…к своему.
— Окей! — улыбнулся я подруге.
Народ потихонечку подтягивался и минут через 7-10 началась торжественная линейка, а вместе с ней и небольшой «движ», как говорила моя младшая.
Сначала ребята из 11 «А» класса, парень и две девчонки, выступили с мотивирующей на учебу речью, а затем группа первоклашек (а может, и второклашек, бог знает) зачитали стихи.
Честно говоря, за всем действом я наблюдал даже с некоторым интересом, ибо Первое сентября там посещал только, когда учился сам, а с дочерями уже ходила Забава. Работа-с…
Я повернул голову и взглядом отыскал в толпе родителей свою маман, снимающую все происходящее на камеру телефона. Растянув физиономию в улыбке, помахал родительнице.
А когда линейка завершилась, и нашему классу настало время зайти в здание школы, я уже четко усек две вещи.
Во-первых, здесь как там уже не будет. Дважды в одну и ту же реку у меня войти не получится, даже если по воле бога (ну, или кто еще за это ответственен) я проживаю свою повторную жизнь.
Глядя теперь на эмоции, переполняющие одноклассников, а также ребят из прочих классов, большинство из которых, судя по всему, были искренне рады вновь увидеть своих одноклассников, после продолжительных летних каникул, мне стало очевидно, что я не сумею заново испытать подобные детско-юношеские эмоции.
И тот факт, что мою душу (или что это еще за метафизическая субстанция такая), поместили, или же, наоборот, вернули, в юное тело — этого никоим образом не исправит, ибо в ментальном смысле я уже давно перестал быть ребенком.
Но!
Даже если «тех самых» эмоций и чувств мне не удастся получить вновь, посещая школу, разве я не смогу заполучить иных? Разве я сумел сделать всё и всего достичь в том своем школьном ученичестве? Тем более, что мне выпала уникальная
В общем, чего не получить, того не получить, а то, что можно получить, то получить необходимо!
Во-вторых, простая и серая «повседневность» моей повторной школьной жизни очевидно не грозит. По крайней мере, судя по тому выражению на лице своей классной руководительницы, которое я увидел, заметив ее взгляд, остановившийся на моей скромной персоне.
В ее глазах место самого нелюбимого ученика уверенно занято мной.
Впрочем, это было вполне ожидаемо еще тогда, когда мы с бабушкой сходили на родительское собрание, где в категорической форме отказались делать то, чего ожидал от нас родительский актив, а именно: не забрали мои документы из школы и не ушли тихо-мирно «в закат».
И вот это самое «во-вторых» начало иметь место быть прямо с ходу, едва я успел войти в здание школы…
Глава 62
Надев в раздевалке сменку и повесив на крючки свои мешки или пластиковые пакеты, у кого что было, наш коллектив всем скопом двинулся на третий этаж, в кабинет «классной», в котором у нас должен будет состояться классный час.
И в тот миг, когда мы уже практически достигли нужного этажа, по лестничным пролетам, отражаясь от стен, пронесся мой вопль.
Весь класс остановился, и те, кто шли впереди меня, обернулись, и…
Лестничные пролеты сотряс новый вопль! Это был мощный грудной рев, не чета моему взвизгу! После чего, все столпившиеся на лестнице услышали громкое: «Ай!» и весьма цветастую матершинку, раздавшуюся явно из девичьих уст, а затем кто-то кого-то пнул ногой и началась небольшая потасовка.
— Петрова, Ладова и Бирюкова вы чего там устроили? — чрезвычайно недовольным тоном поинтересовалась «классная», находящаяся в «голове» «состава».
— Екатерина Петровна! — жалобным тоном заканючила девица, стоящая на ступеньку ниже, чем я. — Эта корова… В смысле, Петрова! Она мне на ногу наступила! Нарочно! А Бирюкова, так и вообще, пнула меня ногой!
При слове «корова», сказанном в мой адрес устами Ладовой Ники (ее имя подсказала мне память), девицы чрезвычайно высокой и очень «широкой в кости», послышались смешки одноклассников.
— Извините, Екатерина Петровна, это случайно получилось! Честное слово, я не хотела своими копытами топтаться по ластам Ники, но она так здорово ущипнула меня за бок, что моя нога сама собой сорвалась, и… — громко заявил я, потирая пострадавший бок и обернувшись затем к своей обидчице, скривившей от боли физиономию.