Златовласка
Шрифт:
– А сам ты как думаешь, Майкл?
– Не знаю.
– Проведут сравнительную экспертизу.
– Чего?
– Волос, обнаруженных на трупах. Чтобы сравнить твои волосы с теми, что нашли.
– Зачем?
– Хотят знать, имело ли место изнасилование, Майкл.
– Я же сказал им, что этого не было. Я рассказал им в точности, что произошло прошлой ночью. Чего они еще…
– Но ты ничего не сказал им о телефонном звонке.
– Каком звонке?
– Сегодня днем я был на катере. Я разговаривал с Лизой Шеллман, и она мне сообщила…
– У Лизы куриные мозги!
– …она сообщила, что прошлой ночью
– Не было никакого звонка.
– Майкл, начальник порта поднимал трубку, и он это тоже подтвердил. Он отправился на катер, чтобы позвать тебя, ты вместе с ним пришел в его кабинет и разговаривал по телефону с женщиной, которая…
– Ни с какой женщиной я не разговаривал!
– Значит, ты утверждаешь, что прошлой ночью в одиннадцать тридцать тебе не звонила женщина?
– Прошлой ночью мне вообще никто не звонил.
– Майкл, но это же неправда! – не сдержался я.
Он отвернул голову.
– Почему ты лжешь?
– Я не лгу.
– Прошлой ночью тебе звонила женщина, и начальник порта подтвердит это под присягой. Так кто же она?
– Никто.
– Майкл, начальник порта слышал, как ты сказал: «Я там буду». Где это «там», можешь мне сказать?
– Нигде. Начальник порта ошибся. Вы говорите о мистере Уичерли?
– Да.
– Он же глухой! Глухой пожилой человек. Откуда ему знать, что…
– Он не глухой, Майкл. Он прекрасно слышит. Так где это «там»?
Он заколебался.
– Майкл?
– В доме, – наконец пробормотал он.
– В доме твоего отца?
– Да.
– Кто тебе звонил, Майкл?
Он снова заколебался.
– Майкл, кто?..
– Морин. Мне звонила Морин.
– Что она хотела?
– Сказала, что хочет меня видеть.
– Зачем?
– Она просто попросила прийти.
– Но зачем же?
– Хотела поговорить.
– Она сказала, что отца нет дома?
– Она сказала… она сказала… что они там втроем.
– Морин с твоими сестрами?
– С девочками.
– И она хотела, чтобы ты пришел?
– Да. Она сказала, что она… что она… будет меня ждать.
– Хорошо, Майкл, а что произошло, когда ты туда добрался? О чем вы разговаривали? Ты рассказал детективу, что вы прошли на кухню…
– Да, так оно и было.
– И о чем вы там говорили?
– Я не помню.
– Постарайся вспомнить. Она сказала, почему хотела тебя видеть?
– Потому что была напугана.
– Чем?
– Ну… она не знала, что ей делать.
– В каком смысле?
– Не знаю.
– Но она сказала тебе, что боится?
– Да.
– А потом?
– Не помню.
– Морин не сказала ничего такого, что привело бы тебя в ярость?
– Нет, мы… мы всегда… мы всегда отлично ладили. Мы… нет.
– Так что ты просто ни с того ни с сего схватил нож и начал преследовать ее по всему дому? Так, что ли?
– В спальне я…
– Вот именно, что произошло в спальне?
– Я обнял ее, – сказал он. – И поцеловал в губы.
– Так, а потом?
– Я не хотел, чтобы полиции стало известно, что я… я не хотел, чтобы они знали, что я… поцеловал жену своего отца – она была женой моего отца, а я ее поцеловал.
– И тебе не хотелось, чтобы это стало известно полиции?
– Нет, я… Они ведь расскажут моему отцу.
– Поэтому ты ударил ее ножом?
– Нет. – Он отрицательно покачал
– Майкл, я не могу уследить за твоей мыслью.
– Когда она уже была мертва.
– Ты поцеловал ее, когда она уже была мертва?
– Да.
– И ты не хотел, чтоб об этом узнала полиция?
– Да, – ответил он.
– Ты и Эмили поцеловал?
– Нет, только свою мать.
– Свою мать?
– Морин.
В начале шестого я уже был рядом с цветочным магазином. Юренберг не сообщил мне его название, но на Саут-Бэйвью такой магазин был единственным, поэтому я и предположил, что им владеет Кэтрин Брене. Я помнил о том, что мы со Сьюзен собирались присутствовать на открытии картинной галереи между пятью и шестью часами. И все же мне казалось более важным поговорить с миссис Брене, прежде чем это сделает Юренберг. Магазин располагался на той же стороне улицы, что и отель «Королевские пальмы». Увешанный башенками и балкончиками, украшенный террасками, отель придавал улице атмосферу изящества, пробуждая воспоминания о том, как выглядела Калуза еще в 20-х годах. Под вечерними лучами солнца здесь царили тишь и благодать. Перед моим мысленным взором проносились лошади, запряженные в легкие коляски, бегущие по эспланаде, пышные сады, спускающиеся прямо к заливу. Тротуар перед цветочным магазином представлял собой сад в миниатюре. Зонтичное дерево в кадке стояло рядом с драконовым деревом и маисовым кустарником. В центре между ними стояла тележка с цветами. Там были фиолетовые, белые, розовые глоксинии, желтые хризантемы, лаванда. На стеклянном окне магазина было написано «Флер де Ли», а под названием красовался геральдический крест с двумя стилизованными трехлепестковыми ирисами. Название магазина сообщало о том, что он принадлежал Кэтрин Брене. Сам собой возникал образ французской обольстительницы, жеманно спрашивающей: «Что вы желаете, месье?»
В магазине никого не было, кроме чуть коренастой средних лет женщины. Ее светлые волосы были собраны в тугой узел на затылке, на носу – огромные очки в черепаховой оправе. На ней был зеленый халат, весь перемазанный землей, из кармана которого торчали садовые ножницы. На ногах – разношенные сандалии. Она держала горшок с папоротником, который, вероятно, только что принесла с улицы. Судя по времени, магазин уже был закрыт. Она обернулась и посмотрела на меня. Позади нее на демонстрационной витрине хаотично расположились красные розы с длинными стеблями и алые тюльпаны, изысканные орхидеи, маргаритки и ирисы, вполне соответствующие названию «Флер де Ли». Справа и слева на полках стояли кактусы, фиалки, бегонии, с потолка свешивался виноград и бостонский плющ, рядом с композицией из высушенных цветов стоял пустой цветочный горшок.
– Извините, – сказал я. – Я хотел бы видеть миссис Брене.
– Это я, – сказала она. Светлые брови слегка изогнулись, а карие глаза широко раскрылись в ожидании.
– Кэтрин Брене? – переспросил я. Я никак не мог поверить, что это была именно та женщина, которую Джейми назвал «ошеломляюще красивой».
– Да, – ответила она, – меня зовут Кэтрин Брене.
– Здравствуйте, – проговорил я озадаченно. – Меня зовут Мэттью Хоуп. – Я сделал паузу. – Адвокат Джейми Парчейза.
– Да? – произнесла она с вопросительной интонацией. Она поставила папоротник на пол и в недоумении развела руками.