Зло (сборник)
Шрифт:
Отражение страха
Осколок зеркала, найденного у старого колодца, отбрасывал блики солнечного света и переливался в руках, словно драгоценный камень. Он манил к себе какой-то строгостью и завершённостью, как будто и не кусок, а нечто целое, таким и созданное. Мальчик поднёс его поближе к глазам, стараясь лучше рассмотреть себя в отражении. На мгновение мелькнуло чумазое лицо с взъерошенными чёрными волосами, маленькие веснушки на вздёрнутом носу. Потом всё потемнело, и какое-то время ставшая матовой поверхность зеркала ничего не отражала. Потом, словно
— Руслан, где ты? Обед уже готов, давай домой… — как будто преодолевая огромное расстояние, раздался приглушённый голос матери.
Мальчик никак не отреагировал на зов, продолжая неотрывно смотреть на смеющееся лицо, гротескно пародирующее клоунов, какими их любил ребёнок, какими их показывали по телевизору. Отражение гипнотизировало сознание, погружаясь в мозг непонятными образами, картинками, которые плохо воспринимались, но сменяли друг друга как слайды.
— Сыно-ок! — голос прозвучал ближе, и смог долететь до заворожённого ребёнка.
Мальчик вздрогнул и только сейчас почувствовал боль в правой руке. Бросив взгляд на ладонь, увидел маленькую капельку крови, выступившую из пореза. Только она была не алого цвета, а тёмная и густая. Инстинктивным движением поднёс руку ко рту и облизал ранку. Вкус крови показался ему необычным, слишком солёным, как слёзы. Ребёнок поднялся, с ужасом глядя на осколок и на пораненную руку: «Мама, мама!» Мальчик бросил стекло и побежал в сторону дома, зажимая порез на руке. На матовой поверхности больше ничего не отражалось, вот только солнечные лучи, касаясь её, меркли и словно впитывались внутрь, пропадая в неведомых коридорах пространства.
Одинокий фонарь отбрасывал тусклый свет на тёмный от дождя асфальт. Лужи и грязь, разбросанные на нём в хаотичном порядке, вызывали только печаль и грусть. Осень нарисовала узоры на листьях, раскрасив их в жёлтые и оранжевые тона. Прохладный октябрьский ветер проникал сквозь одежду. Воспоминания, как восходящий поток воздуха, уносили всё глубже в прошлое. Я зябко поёжился, прогоняя холод и неприятные мысли. Бросил взгляд на часы — полночь.
«Сколько можно ждать?» — этот вопрос я повторял про себя уже неоднократно, а ответа по-прежнему не было.
Мимо промчался автомобиль, разрушая осеннюю идиллию рёвом мотора и неприятным запахом выхлопного газа. Я поморщился и отошёл подальше от дороги. За спиной на некотором расстоянии светились неоновые вывески почтового отделения. На перекрёстке уныло мигал жёлтым светофор. А через дорогу всё ещё горел свет в огромных окнах здания культуры — сегодня репетиция задерживалась, и мне пришлось торчать на площади целый час.
Я закурил очередную сигарету, уже сбился со счёта, сколько окурков валялось под ногами. Сделав пару глубоких затяжек, с наслаждением поднял голову и посмотрел на ночное небо. Звёзды казались маленькими проводниками в иные миры, ещё неведомые человеку. Таинство ночи всегда
— Да, Мария Семёновна, через неделю, как и договаривались. Я…
Светлана стояла на крыльце и прощалась с руководителем театральной студии. Звук голоса разнёсся по пустынной площади. Мой взгляд выхватил бежевое пальто, притягивающее внимание издалека и выделяющееся на фоне темноты. Стройная фигурка девушки даже с такого расстояния смотрелась очень симпатично. Улыбнувшись мыслям, я пошёл через дорогу, желая только одного — обнять любимую.
— Руслан, — воскликнула Света, — сегодня я была в ударе!
Девушка прыгнула ко мне на руки и крепко прижалась к телу. От этого стало тепло, и казалось, что любовь создала щит, закрывающий нас от ветра. Я прильнул к волосам и вдохнул лавандовый аромат духов. Накрыло волной нежности и страсти, ладонями я коснулся талии, почувствовав, как вздрагивает её тело.
— Я люблю тебя, — прошептала девушка.
— Я тоже тебя люблю, — немного отстранившись, заглянул ей в глаза и улыбнулся. — Ты так красива ночью!.. Но эти театральные мероприятия меня, если честно, достали, — я засмеялся, ловя улыбку в её глазах. — Битый час здесь проторчал, ожидая будущую невесту.
Света замерла, хлопая длинными ресницами. Отодвинулась от меня на шаг и поднесла руку к губам.
— Ты-ты… это правда? Я не знаю, что сказать…
— Ничего и не говори, — мне стало смешно, — едем ко мне, там уже готов ужин, для моей красавицы. Вот только он остыл, наверное, уже… Дома всё и расскажешь, всё, что обо мне думаешь.
Я напустил на лицо разочарованное выражение, а через секунду засмеялся, и, подхватив Свету под руку, повёл к «Приоре», которая стояла на парковке у почты.
Автомобиль пролетал мимо зданий, неработающих светофоров, погасших неоновых вывесок и подсвеченных витрин. Мокрый асфальт отражал голубые снопы от фар, освещая дорогу. Я опустил окно, вдыхая свежий воздух, желая почувствовать и запомнить этот момент на всю жизнь, как и десятки других до этого. Светлана настроила классику на магнитоле и с милой улыбкой откинулась на сиденье, закрыв глаза.
— Бетховен «К Элизе», люблю эту пьесу, просто обожаю…
Я рассмеялся и оглядел девушку с ног до головы: она едва заметно двигалась под ритм фортепьяно, и это было поразительно возбуждающе. Меня подхватила небывалая лёгкость. Захотелось быстрее приехать домой, зажечь свечи, приятно провести вечер: выйти на балкон, и, обняв Свету за талию, долго смотреть на звёзды.
Мечты о прекрасном захватили полностью. Я даже позволил себе откинуться головой на спинку сиденья, бросил мимолётный взгляд в зеркало заднего вида. И резко нажал на тормоза. Машину дёрнуло и повело на мокром асфальте, я с трудом удержал её на дороге, не давая удариться о бордюр и перевернуться. В этот момент замерло время, замерло всё: переливы фортепьянной музыки, голубые глаза Светланы, дорога, крутящаяся каруселью и искажённое ненавистью лицо, что улыбнулось мне в отражении.
— Господи, — прошептала Света, когда мы, наконец, замерли посреди проезжей части, перегородив обе полосы. Благо дорога была пустынна.