Зло (сборник)
Шрифт:
— Ты прекрасна!.. — чувства переполняли меня, уносили далеко из спальни, в какие-то неведомые дали и бескрайние пространства. Страсть и нежность играли со мной, как играет тихая музыка заката, когда летним вечером можно видеть на небе багровый рисунок садящегося солнца. — Господи, как ты же ты красива, любимая!
Я наклонился над девушкой, запустив руки ей в волосы, осторожно прикоснулся губами к животу, вызвав у неё стон. Сначала неуверенно, а потом всё более напористо и властно, я стал покрывать любимую поцелуями. Внутренне улыбнулся дрожи, пробежавшей по телу Светланы, и прижал её к себе.
— Родной… — слова слились с ещё одним стоном, и страсть всё же прорвала так тщательно возводимую мной
— Тшш, тихо-тихо…
Слова сейчас не имели значения. Кровь капала на пол, отмеряя последние минуты жизни. Огромные настенные часы скромно молчали, казалось, они не хотели давать волю времени и ускорять пришествие смерти.
Тонкие пальцы шевельнулись, с них сорвалась ещё одна алая капля. Искусанные, некогда красивые губы, сейчас больше похожие на тряпку, слегка приоткрылись и сами собой сложились в гримасу боли, что придала жуткое выражение симпатичному лицу девушки. Мужчина у её изголовья встрепенулся и порывисто наклонился над ней. Окровавленные руки сжимали девушке щёки, а слёзы капали на лоб, смешиваясь с бордовыми пятнами запёкшейся крови.
— Ты жива?! Милая, ответь, скажи хоть слово. Дай мне возможность услышать тебя. Врач сказал, чтобы я пытался… Проклятая скорая, где же она?!
Мужчина с отчаяньем посмотрел на часы, стрелки которых уже полчаса назад перешагнули рубеж, отделяющий ночь от утра, из его горла вырвался тяжёлый стон — ещё одна потеря, ещё одна боль. А сколько их было?
Шум шагов на лестничной площадке, звук ударов о закрытую железную дверь… Круговерть криков медленно вползала в сознание мужчины, продолжавшего мерно раскачиваться из стороны в сторону. Нужно было открыть дверь врачам, полиции, ещё кому-то, кто ответил на его звонки и просьбы о помощи. Но сил не было. Хотелось прижаться лицом к виску умершей красавицы и долго-долго так лежать, не обращая внимания на кровь и холодную кожу.
С громким треском вылетела входная дверь, бессильно повиснув на одной петле. В квартиру ворвались люди в пятнистой светло-голубой форме. Сильные руки мгновенно скрутили мужчину и оттащили его от трупа девушки, прижав к полу так, что затрещали кости. Но тот не чувствовал боли, продолжая неотрывно смотреть на окровавленную красоту, что лежала раскинув руки на холодном полу. Двое людей в белых халатах подбежали к телу девушки, но даже не стали раскрывать чемоданы — один из них лишь несколько секунд подержал палец у неё на горле и отрицательно помотал головой. Остального мужчина не видел — мощный удар в основание черепа отправил его в бессознательное состояние.
— Это прирождённый маньяк, я тебе говорю! — произнёсший эти слова пожилой мужчина схватил со стола стакан и одним залпом осушил его, даже не поморщившись. — Тут не нужно строить предположений и каких-то непонятных доводов. Всё ясно, как божий день. Ну, нет в деле подводных камней, нет!
Его собеседник был не так импульсивен и задумчиво крутил в ладонях недопитый стакан.
— Кто знает, Саша, кто знает… Не всегда всё так, как мы хотим видеть…
— А, к чёрту всё! Этот урод прятал на даче в погребе трупы, а ты говоришь мне про какой-то не такой хренов взгляд, с которым надо смотреть на ситуацию. Ты это родственникам жертв скажи, пусть почешут голову, может, это и не этот дебил сделал, а какой-то другой. Как ты думаешь, что они тебе скажут?
Александр налил ещё водки из стоявшего по центру стола графина, и, откинувшись на стуле, опрокинул полный стакан, мотнул головой и с шумом выпустил воздух. Майор полиции со стажем не мог понять мотивов арестованного с утра мужчины: убийца десяти девушек, маньяк и извращенец, пугало для всего города на протяжении пяти лет. Сверхосторожный, неуловимый преступник сдал себя сам. Что надоумило
— Но почему он постоянно повторяет: «Ты или я»? Почему, Саша? Почему он попросил убрать зеркало из его камеры? Я не понимаю. Почему просил посадить его в одиночку?
— А чего тут не понимать-то, Петруха? Он просто псих, чокнутый идиот, который не может понять, какая из его личностей тянет тело к убийству. Ты ещё молодой, а вот мне довелось на своём веку повидать таких козлов. И это если не учитывать старания каждого из них выкрутиться при помощи нашей «доблестной» медицины. Легко скосить за придурошного, а потом греть задницу на мягкой постели, к тому же уколами поколют — ещё и покайфуешь бесплатно. Нет, только расстрел, ничего больше! Я как представлю глаза матери этой Светланы, когда пришлось сообщить ей о смерти дочери…
Разговор утих сам собой. Майор неумолимо напивался, всё больше уходя в мир алкогольных паров и отдавая себя на растерзание воспоминаниям, от которых был защищён в трезвом состоянии. А его молодой помощник смотрел прямо перед собой, лишь изредка притрагиваясь к стакану. Из головы не вылетало странное чувство, что он ощутил в присутствии задержанного на допросе. От Руслана исходили волны агрессии, ненависти ко всему живому, но в тоже время в его глазах явно читался страх и боль. Убийца и маньяк просто-напросто панически боялся оставаться в комнате, где было хотя бы одно зеркало или то, что могло дать отражение. Он постоянно повторял: «Я проиграл… не смог… я слаб…» А его последняя фраза «Ты или я», на которой и закончился допрос, вообще озадачила полицейского, а врачам позволила поставить диагноз.
«Однозначно, нужно ещё раз навестить его, пока не увезли в больницу», — Пётр думал о своём, слушая излияния майора. Зачем ему нужен был этот Руслан, полицейский не знал, и, более того, не задавался даже вопросом. Но вот ещё раз поговорить с ненормальным стоило. «А ненормальный ли он?»
Пётр украдкой отвернулся от уже порядком напившегося майора. Непонятно чем, но он притянул его внимание раз и навсегда. Перед взглядом стояло выражение лица Руслана и его глаза, полные чего-то, что прямо-таки рвалось наружу. Петру тогда показалось, что в том безумном мире, который прятался внутри маньяка, начинают проступать какие-то очертания, мелькает что-то, к чему нужно просто потянуться, и тогда откроются глубины, каких ещё не видел человек. Но через мгновение это чувство пропало, и жизнь ворвалась в сознание полицейского бурным потоком, внося очередные коррективы и отрывая его от желанного объекта, в который можно было погрузиться с головой, совершенно забыв о реальности.
— Ладно, пойду я, — голос старшего по званию прозвучал настолько резко, что Пётр вздрогнул и с необъяснимой злобой посмотрел на майора. Александр с трудом поднялся, бросив придирчивый взгляд на подчинённого, увлечённого какими-то мыслями. — Давай, до завтра. Только не напивайся сильно, у нас ещё два выезда впереди.
— Всё будет хорошо, Александр Иванович, завтра буду, как штык…
Взгляд его долго буравил спину шатающегося напарника, а кулаки сжимались, словно он готовился к драке. Это было настолько странно, что, едва осознав приступ ярости, Пётр с удивлением провёл рукой по лицу, прогоняя злость.