Злобный рыцарь
Шрифт:
– О, не сомневаюсь!
– Костя резко шагнул вперед, и представитель настороженно вздернул голову.
– Вам ведь нужно изловить этого бегуна. Что при этом со мной произойдет, вам плевать! Раз в прошлый раз ваше наблюдение было незаметным, значит, оно было достаточно далеким. Настолько, чтобы суметь засечь бегуна, а не защищать меня от него!
– А с какой стати?!
– взвился в свою очередь Евдоким Захарович.
– Вы не доброволец, господин Денисов, вы здесь принудительно, вы здесь - за дело! Мы вас защищать не обязаны!
–
– Нет, - возмутился синебородый, смешно оттопырив нижнюю губу, - вы чего на меня орете?! Между прочим, я...
– Продолжай.
Но продолжать Евдоким Захарович не пожелал, а, присев рядом с ящичком, снова принялся оплакивать утерянный отпечаток. Судя по растерянности, мелькнувшей в его глазах, по меньшей мере половина денисовских предположений попала в цель, это же подтверждало и обратившееся к представителю заинтересованно-злое лицо Георгия.
– Что-нибудь скажешь?
– Какие-то дикие измышления!
– ответствовал Евдоким Захарович презрительно, закрывая ящичек и пряча его за полу халата.
– Такие же дикие, как тот призрак-кукловод, которого я видел?!
– Смешно даже сравнивать, хотя по степени нелепости...
– Захарыч, что происходит?
– с неожиданной мягкостью спросил Георгий.
– Я тебя давно знаю, у тебя ж на физиономии все написано! И я прекрасно понимаю, что одна из причин - не поднимать панику, но что-то ведь происходит, да? Бегуны для вас не новость, и вы никогда так не носились! Ты вон сегодня к мальчишке времянщиков приставил этак запросто... Сколько их?
– Вы же прекрасно знаете, Георгий Андреевич, что статистику по бегунам...
– Я не о бегунах тебя спрашиваю.
Евдоким Захарович, пожевав губами, нервно покосился на окно.
– А если я скажу - вы от меня отстанете?
– Мы очень постараемся.
– Ладно, но вы, - представитель пристально глянул на Костю, - должны молчать! Это настолько секретная информация, что вы и представить себе не можете!
– Я могу представить себе довольно многое, - сказал Костя.
– И молчать я умею отлично. Зачем мне сдавать своего куратора, даже если он кретин?!
– Да...
– синебородый осекся
– Если б вы отмечали уходящих хранителей...
– Это невозможно!
– отрезал Евдоким Захарович.
– Хранителей слишком много и к тому же...
– ...они не имеют никакого значения, - мрачно закончил за него Костя.
– Расходный материал.
– Константин Валерьевич, - обиженно произнес представитель, - я ведь тоже когда-то был хранителем. Я даже...
– Когда-то не считается - вас, из департаментов, небось постоянно по пальцам пересчитывают!
– А вы думаете, я в департамент попал за прекрасные глаза?!
– Уж точно нет!
– Почему вы сейчас так сказали?
– удивился Евдоким Захарович.
– Ты правда хочешь узнать?
– Хм, - представитель сердито покосился на Георгия, - хорошо.
– Плохо!
– тут же отреагировал тот.
– И нечего демонстрировать самоотверженность, Захарыч! Я на восемьдесят процентов уверен, что если б мы тебя не прижали, ты бы просто допросил его, потом подвел бы втихую к отпечатку и придумал любую историю!..
Представитель несколько раз открыл и закрыл рот, после чего сказал:
– А вы заметили, что я постоянно обращаюсь к вам на "вы", а вы ко мне - нет?!
– Да, - буркнул Костя.
– А зачем ты спрашиваешь?
– Просто я вправе рассчитывать на элементарную вежливость. Я не ваш кореш, Константин Валерьевич!..
– В этом можешь не сомневаться!
– Слушайте, я просто пытался помочь! Я организовал наблюдение, я подобрал вам соответствующего вашей ситуации наставника...
– Я пошлю тебе открытку. Нет, учитывая глубину твоего поступка, я пойду дальше - я пошлю тебе две открытки.
– Вот вы, господин Денисов, полагаете себя необычайно остроумным...
– Я полагаю, что твой визит окончен, - Костя отошел к креслу, где все еще сидел его флинт, и усмехнулся, обнаружив, что Аня тем временем успела попросту заснуть с устало-довольной улыбкой на губах, уютно свернувшись в кресле. Гордей, заботливо поглядывая на нее, хлопотал вокруг тарелки с недоеденным ужином, что-то бормоча и осторожно орудуя своей деревянной ложкой.
– Да, я тоже так полагаю, - Евдоким Захарович поджал губы и направился к выходу из комнаты, но уже в дверях застыл, потом повернулся и рассеянно уставился куда-то в стену. Он пребывал в этом положении так долго, что Костя, не выдержав, раздраженно спросил: