Злобный рыцарь

Барышева Мария Александровна

– О, вот и ваш наставник. Впустите его - ведь теперь это ваше жилище, и никто не может войти в него без вашего разрешения. Исключая флинтов, конечно... Ой!
– Евдоким Захарович виновато прикрыл рот пухлой ладошкой.
– Слишком большой стаж, трудно не переходить на сленг - привычка. А ведь это так неэтично! Пожалуйста, никому не рассказывайте.

– Как я могу рассказать о том, чего не понимаю?
– пробормотал Денисов, окончательно сбитый с толку. Даже для сна происходящее было более чем нелепым.

– Мне что - до возрождения тут торчать, что ли?!
– проревели из

коридора.
– Так я сейчас уйду - и хрен кто меня вернет!

Если обладатель голоса действительно являлся загадочным денисовским наставником, то Костю совершенно не огорчило бы, если б тот немедленно осуществил свою угрозу. И прихватил с собой, заодно, Евдокима Захаровича. Дурацкий сон! Вероятно, тут все дело в лекарствах.

– Впустите же его, - повторил представитель. Скептически покачав головой, Денисов начал было подниматься с пола, но пухлая ручка отрицательно качнулась в воздухе.
– Нет-нет, вам достаточно сказать: "Входите!"

– Он вампир, что ли?
– фыркнул Костя.

– В некотором роде хранители действительно вампиры, - усмехнулся Евдоким Захарович.
– Так, самую малость... Ну, входите...

– Входите!
– крикнул Денисов и с искренним любопытством уставился на дверной проем.

Несколько секунд спустя в проеме появился очень раздраженный человек, нисколько не походивший ни на вампира, ни на наставника. На вид человеку было лет сорок-сорок пять, он был коренаст, кривоног и обладал роскошной каштановой шевелюрой, которую, казалось, расчесывал исключительно пальцами. Из одежды, невзирая на декабрь, на прибывшем были только изумрудно-зеленое полотенце, обернутое вокруг бедер, и коричневые вьетнамки, угрожающе хлопавшие при каждом шаге. В руке человек держал расхристанную тыквенную мочалку, выглядевшую еще более древней, чем мебель в комнате.

– Ну, наконец-то!
– сердито воскликнул Евдоким Захарович.
– Почему так долго?!

– Душ принимал!
– огрызнулся человек.

– Могли бы и отложить.

– Я не могу принимать душ, когда мне вздумается!
– рявкнул гость без всякого уважения к персоне представителя департамента распределения.
– Воду ты мне будешь открывать, что ли?!

– Ладно, ладно, - Евдоким Захарович успокаивающе помахал ладошкой.
– Константин Валерьевич - это Георгий Андреевич, ваш наставник. У него большой опыт, слушайтесь его во всем. Георгий - это Константин Валерьевич, твой новый ученик...

– И что в связи с этим я должен сделать - запрыгать от радости?!
– Георгий посмотрел на Костю весьма свирепо, и Денисову очень захотелось немедленно выбить наставника из его же вьетнамок - и он сделал бы это, если б не тягостное подозрение, что и тут, как в случае с Евдокимом Захаровичем, его постигнет неудача.
– Почему опять я?! Почему меня постоянно заставляют кого-то обучать?!

– Потому что у вас это хорошо получается, - пояснил представитель и с явным облегчением поднялся из кресла.
– Вот бумаги, распишитесь... оп!
– вот и карандашик, держите! А здесь отпечатки, - Евдоким Захарович аккуратно поставил саквояжик на пол.
– Я ведь ничего не напутал, вы ведь православный? У нас толерантный департамент, - представитель расплылся в улыбке, но тут же придал лицу скорбное выражение.
–

Константин Валерьевич, я, конечно, понимаю, что всегда необходимо удостовериться, потому что, судя по вашему поведению, вы предпочли уход от реальности. Многие так делают, это вполне естественно. Но я настоятельно не рекомендую вам просмотр отправной точки, хоть она и получилась на редкость хорошо... э-э, я, конечно, имею в виду качество. Третий и девятый дни - вполне достаточно... хотя и это вам тоже не понравится.

– Ладно, с меня довольно!
– Костя поднялся.
– Шутка стала слишком затейливой. Я пойду, а вы можете продолжать развлекать друг друга, у вас это получается неплохо! Может, одолжишь полотенце, наставник? Или хоть мочалку?

– М-да, - в голосе Георгия зазвучали легкие сочувственные нотки, - я с таким и раньше сталкивался.

– Уход от реальности...
– начал было Евдоким Захарович психиатрическим тоном, но Георгий раздраженно махнул на него мочалкой.

– Уход от реальности - черта с два! Этот парень просто все еще не в той реальности. Сдается мне, гражданин присоединитель, что ваша служба оповещения опять накосячила!

– Как, не может быть!
– с рабочим возмущением воскликнул толстяк.
– Подождите, Константин Валерьевич, разве вас не известили?

– О чем?
– настороженно спросил Костя, переводя недоуменный взгляд с одного чудака на другого.

– Ох!
– отреагировал Евдоким Захарович, хватаясь за голову.

– И, конечно же, все должен делать я!
– процедил сквозь зубы человек в полотенце, бросил мочалку на крышку пианино, подошел к Косте и протянул ему руку.
– Что ж, Костя, поздравляю!

– С чем на этот раз?
– Денисов машинально поднял свою руку, и Георгий схватил ее и потряс, принеся Косте отдаленное ощущение рукопожатия, ответить на которое ему не удалось - пальцы сжимались впустую, хватая лишь воздух.

– С одним из самых важных событий в твоей жизни. Собственно, со вторым самым важным событием в твоей жизни!

– И каким же?
– иронически осведомился Костя.

– Ты умер.

* * *

– Я думал, он покрепче.

– Это нормальная реакция. Многие так реагируют. Когда я прибыл, он вот так же лежал. Потому я и решил, что он уже извещен. Безобразие! Конечно, человек-то никчемный, но все равно это слишком - я знакомлю его с должностью и основами нового бытия, а бедолага даже не знает, что он уж девять дней как скончался!

– Вообще-то с этого и надо было начинать!

Голоса, утончившиеся до писка, кружили где-то высоко, словно Георгий и Евдоким Захарович беседовали, премило порхая вокруг недавно виденной закопченной люстры. А может, это и не они вовсе были. Нет никакого наставника! Нет никакого представителя департамента распределений! Нет никакой люстры!

Вновь застонав, Костя медленно приоткрыл глаза. Люстра была на месте, щедро разбрызгивая вокруг свет из всех своих трех ламп. И облезлый потолок тоже был на месте. И лежал он, судя по всему, на том же темно-голубом паласе. Костя скривился и глаза закрыл.