Злой король
Шрифт:
Я киваю с облегчением, что она хочет прямолинейного ответа. Женщина берет у меня маску, кладет ее на стол и достает из-под стола горшок с краской.
— Позвольте мне внести небольшое изменение.
— Что вы имеете в виду?
Она достает щетку.
— Значит, она больше похожа на тебя.
И несколькими взмахами кисти маска действительно становится похожа на меня. Я смотрю на неё и вижу Тарин.
— Я буду помнить твою доброту, — говорю я, когда она собирает вещи.
Затем я ухожу и ищу развевающуюся ткань, которая отмечает магазин одежды. Нахожу мастерскую
Она помешивает в кастрюле, и от нее исходит запах тушеных овощей. Когда она смотрит в мою сторону, я узнаю в ней Матушку Мэрроу.
— Садись у моего огня, — предлагает она.
Я сомневаюсь. Не стоит грубить в Фейриленде, где высшие законы — это законы вежливости, но я тороплюсь.
— Я боюсь, что я…
— Ешь суп, — говорит она, поднимая миску и толкая ее в мою сторону. — Там только то, что наиболее полезно.
— Тогда зачем предлагать его мне? — спрашиваю я.
Она радостно смеется.
— Если бы ты не стоила моей дочери ее мечты, ты могла бы мне понравиться. Сиди. Ешь. Скажи, зачем пришла на Мандрагоровый рынок?
— Платье, — говорю я, садясь на насест у костра. Беру миску, которая наполнена неаппетитной, тонкой коричневой жидкостью. — Возможно, вы могли бы подумать, что вашей дочери не понравилась бы Принцесса моря в качестве соперницы. Я избавила ее от этого, по крайней мере.
Она бросает на меня оценивающий взгляд.
— Тебя она избавила от еще больших хлопот.
— Можно сказать, это была ответная услуга.
Матушка Мэрроу показывает на суп, и я, которая больше не может позволить себе врагов, подношу его к губам. На вкус — воспоминание, которое я не могу вспомнить: теплые дни, брызги в бассейнах и пинки пластиковых игрушек по коричневой траве летних лужаек. Слезы текут из моих глаз.
Я хочу пролить его в грязь.
Я хочу выпить его до дна.
— Это исправит тебя, — говорит она, когда я справляюсь с нахлынувшими чувствами и смотрю на нее. — Теперь об этом платье. Что бы ты мне за него дала?
Я снимаю пару жемчужных сережек с Подводного мира.
— А как насчет этого? За платье и суп.
Они стоят дороже, чем десять платьев, но я не хочу больше торговаться, особенно с Матушкой Мэрроу.
Она берет их, скользит зубами по перламутру, затем прячет в карман.
— Достаточно хорошо.
Из другого кармана она достает орех и протягивает мне.
Я поднимаю брови.
— Ты мне не доверяешь, девочка? — спрашивает она.
— Не до такой степени, чтобы отказаться, — отвечаю я, и она снова хихикает.
Тем не менее, что-то есть в орехе, и это, вероятно, какое-то платье, потому что иначе она не соблюдала бы условия соглашения. И я не буду играть наивную смертную, требуя знать, как все устроено. С этой мыслью я встаю.
— Ты мне не очень нравишься, — говорит она, что не удивительно, хотя и больно. — Но морской народ мне нравится гораздо меньше.
Таким образом, я беру грецкий орех и маску
Кажется безнадежным бороться с чем-то таким огромным. Смешно верить, что мы можем победить.
…
Балекин сидит в кресле возле лестницы, когда я пришла в полый зал.
— А где ты провела ночь? — с подозрением в голосе интересуется он.
Я подхожу к нему и поднимаю свою новую маску.
— Искала костюм.
Он кивает, снова скучая.
— Можешь идти собираться. — Говорит он, неопределенно махнув рукой на лестницу.
Я поднимаюсь. Я не знаю, какую комнату он собирается мне предоставить, но я снова иду к Кардану. Там я сижу на ковре перед неосвещенной решеткой и раскалываю орех. Оттуда выливается пенящейся массой бледно-абрикосовый муслин. Я трясу платье. Оно в стиле ампир и с широкими, собранными рукавами, которые начинаются чуть выше локтя так, что мои плечи будут голыми. Платье свисает до пола в более собранных складках.
Когда я надеваю его, я понимаю, что ткань идеально дополняет мой цвет лица, хотя ничто не может заставить меня выглядеть менее истощенной. Независимо от того, как платье льстит мне, я не могу уйти от чувства, что моя кожа выглядит не очень хорошо. Тем не менее, сойдет для ночи.
Однако, когда я надеваю его, я понимаю, что у платья есть несколько хитро скрытых карманов. В один прячу яд. В другие маленькие ножи.
Затем я пытаюсь привести себя в порядок. Я нахожу расческу среди вещей Кардана и пытаюсь привести в порядок волосы. Заколоть нечем, поэтому я оставляю их свободными. Полощу рот. Затем, завязав маску, я направляюсь туда, где ждет Балекин.
Вблизи меня, вероятно, узнают те, кто хорошо меня знает, но в противном случае я думаю, что смогу пройти незамеченной через большую толпу.
Когда он видит меня, у него нет никакой видимой реакции, кроме нетерпения. Он встает.
— Ты знаешь, что делать?
Иногда ложь доставляет истинное удовольствие.
Я достаю закупоренный флакон из кармана.
— Я была шпионом принца Даина. Я была частью двора Теней. Ты можешь доверить мне убийство твоего брата.
Это вызывает улыбку на его лице.
— Кардан был неблагодарным ребенком, когда посадил меня в тюрьму. Он должен был поставить меня рядом с ним. Он должен был сделать меня Сенешалем. На самом деле, он должен был отдать мне корону.
Я молчу, думая о мальчике, которого видела в кристалле. Мальчик, который все еще надеялся, что его полюбят. Признание Кардана в том, кем он стал с тех пор, преследует меня: если бы он думал, что я плохой, я был бы хуже.
Как хорошо я знаю это чувство.
— Я буду оплакивать моего младшего брата, — говорит Балекин, будто пытаясь подбодрить себя немного. — Пусть я не оплакиваю остальных, но я буду сочинять песни в его честь. Только его будут помнить.