Злой

Тирманд Леопольд

«Знает, что у неё выходной, — подумал Колянко. — О таких вещах всегда знают. Видно, что он помнит всё. Думает о ней постоянно».

Ему было ясно, что его присутствие раздражает Мефистофеля.

— Позвольте, пан редактор, — проговорил наконец тот, — я вас представлю, а то мы так стоим… Панна…

Колянко протянул руку и, приветливо улыбаясь, быстро сказал:

— Добрый день и до свидания. Мне очень приятно с вами познакомиться, но пан Мефистофель знает, что я ужасно спешу. Желаю вам всего наилучшего.

Девушка взглянула на него так же равнодушно, как смотрят на дерево, рожок

для надевания ботинок или недоеденную картошку.

«Так смотрят женщины, без памяти в кого-то влюблённые, — подумал Колянко. — Бедный Мефистофель…»

Ещё раз поклонившись, он быстро пошёл в сторону Братской.

……………………………………………………

Колянко долго кружил по улицам. Его ужасно угнетало призрачное видение: парикмахер Мефистофель — Дзюра с помощью бритвы лишает себя жизни. А метрах в десяти от него впереди шёл Кубусь с той самой девушкой. Он не держал её под руку, они шли, даже не касаясь друг друга, но столько поэзии было в ритме их шагов, такой красотой окутывали их дымка сумерек, мягкий свет первых фонарей, и веяло вокруг таким благоуханием мая, молодости и любви, что Колянко на мгновение перестал понимать, куда и зачем идёт. Ему показалось, что он просто ищет образ того быстротечного счастья, которое встречается только раз в жизни и так убедительно и полно воплотилось в этой паре. Он радовался счастью Кубуся и плакал над собой.

Подошёл трамвай, и Кубусь простился с девушкой, севшей во второй вагон. Прощание было сдержанным, почти холодным, но Колянко ощутил радостную уверенность в том, что нить, связывающая этих двух, не разорвалась, что мысли их сплетены между собой, как пальцы влюблённых, что трамвай ничего не забирает у Кубуся. Нарушая все правила пользования городским транспортом, он вскочил на подножку и стал протискиваться назад.

Девушка вышла на углу Желязной и Хлодной. Она неторопливо шла по Желязной в направлении к Златой. Улица была слабо освещена, вокруг сновало множество людей, слышались громкие разговоры, смех. У ворот сидели на низеньких скамеечках старые дворничихи, из открытых ещё магазинов пробивались лучи света и пахло вечерним хлебом. Гуляли молодые пары, громко разговаривая и смеясь, как бывает только в начале знакомства. Некоторые тихо шептались, прижавшись друг к другу, что обычно для второй фазы счастья, а другие шли и обиженно молчали, ибо для них настала уже третья фаза — заботы, которые у всех молодых людей одинаковы, но им самим кажутся совершенно исключительными и незаслуженными.

«Как он сегодня сказал? — размышлял Колянко, не отрывая взгляда от стройных ног идущей впереди девушки. — Он сказал, что включаются в игру какие-то переживания. Что в последнее время мы редко видимся. Кубусь, Кубусь! Разве мало беды Мефистофеля-Дзюры? Милый мой, глупый мальчишка, ты ещё не знаешь, чего можно ожидать от женщины. Но я знаю, и я здесь, чтобы тебе это сказать и помочь».

Девушка зашла в кооперативный магазин, и Колянко пришлось нырнуть в толпу покупателей. Она купила четвертушку масла, немного ливерной колбасы и печенье; всё это было уложено в сумку, извлечённую из кармана пиджака.

«Вот то, что больше всего нравится мужчинам. Покупки для нас», — с горечью

подумал Колянко: он хорошо знал, как Кубусь любит такую колбасу. Девушка вышла из магазина, прошла ещё несколько шагов и открыла дверь второразрядного бара.

«Ну, конечно…», — подумал Колянко и через минуту вошёл в ту же дверь, прочитав вывеску «Бар “Наслаждение”». Через минуту он уже пожалел, что зашёл сюда. Дешёвенький бар был почти пуст, но Колянко сразу же почувствовал себя здесь лишним. Из-за обитой никелем стойки к нему с любопытством повернулось лицо полной женщины. Официант, сидевший с закрытыми глазами на перевёрнутом стуле, открыл один глаз и вперил в Колянко пронзительный взгляд.

«Зачем я сюда пришёл?» — стучало в голове Колянко. Широкоплечий официант подошёл к столику, за который сел журналист, и спросил с ноткой раздражения в голосе:

— Что подать?

— Большую кружку светлого! — ответил Колянко.

На лице и во взгляде официанта он прочёл выразительный вопрос: «Чего ты тут ищешь, недотёпа? Чего этой морде надо?» У него появилось желание поскорее удрать отсюда, без единого слова.

В это время из-за потёртой портьеры вышла девушка Кубуся. Она была в грязноватом фартуке и вытирала руки тряпкой. Колянко окончательно растерялся.

«Ничего не понимаю, — почти испуганно подумал он. — Она здесь работает?»

— Гавайка, — позвала толстая женщина из-за стойки, — выдай бутылку светлого. Иду ужинать.

«Гавайка! — повторил про себя Колянко. — Как удачно!» Чёрные волосы, большие тёмные глаза, пухлые губы, немного выступающие скулы. «Гавайка… Хорошо».

Официант принёс бутылку пива и большую поллитровую кружку.

«Почему тут так враждебно на меня смотрят?» — задумался журналист.

— Пан официант, — крикнул он со всей возможной вежливостью, — могу я расплатиться?

Он смотрел на девушку, и взгляды их встретились.

«Узнала меня, — подумал он с досадой. — Что теперь будет?» — Рубашка прилипла у него к спине от беспокойства.

Гавайка вышла из-за буфета и подошла к Колянко, всё ещё держа в руках тряпку.

— Мы знакомы, — проговорила она холодно и многозначительно, подсаживаясь без приглашения к его столику. — Зачем вы сюда пришли, пан?

— Добрый вечер! — натянуто улыбнулся Колянко. — Я оказался здесь совсем случайно. Мне захотелось пива.

— А-а-а, — проронила с сомнением Гавайка, — наверное нет. Вы, пан, коллега Кароля Дзюры. Должно быть, он вас сюда послал. Он уже устраивал такие номера, когда мы в последний раз поссорились.

— Коллега? — усмехнулся Колянко с недоброй иронией. — Это слишком сильно сказано.

Внезапно он почувствовал, что дорого бы дал, чтобы завоевать доверие девушки.

«Как это сделать? — лихорадочно размышлял он. — Как этого добиться?»

Тёмные, с красивым разрезом глаза Гавайки наблюдали за ним насторожённо и враждебно.

— Этот Кароль — очень приличный парень, но скажите ему, пан, чтобы он от меня отвязался. Ничего не поделаешь. Я ему уже сказала сегодня, а он настаивает. Жалко, но что делать?

Что-то похожее на внезапное желание поделиться с кем-то своими чувствами блеснуло в глазах Гавайки.

«Сейчас!», — подумал обрадованный Колянко и хитро спросил: