Злой
Шрифт:
Марта быстро прибрала на столе, накинула на плечи лёгкую серую кофточку, нервным движением взяла корзинку и вышла из комнаты. На часах было без десяти четыре.
«Слишком рано, — с отчаянием подумала она, — я выхожу слишком рано. Что теперь будет?»
Её мысли резко контрастировали с солнечным майским днём, весело движущимися машинами на мостовой Иерусалимских Аллей, с подвижной людской толпой и даже с радующей глаз расцветкой широкой юбки Марты, на которой были яркие полосы какого-то мексиканского или ацтекского узора.
Единственным
«Нужно было идти окольным путём», — подумала она с отчаянием, но было уже поздно.
— Почему вы сегодня так рано, Марта? — кричал пан Калодонт. Он стоял возле киоска без шапки, в лёгком пиджаке из альпака, который несомненно считался верхом элегантности ещё до покушения в Сараево.
Марта медленно подошла к киоску; мрак, окутавший душу девушки, несмотря на отчаянные попытки его скрыть, смотрел из её глаз.
— Что случилось? — спросил Калодонт.
— Ничего, — бодро ответила Марта.
— Что случилось? — с нажимом повторил старик, давая Марте понять, что он не лыком шит и не позволит себя обмануть или сбить с толку.
— Ничего, — упрямо повторила она.
— Хорошо! — сердито закричал Калодонт. — Тогда с сегодняшнего дня мы уже не друзья.
Глаза Марты наполнились слезами.
— Пан Юлиуш, — тихо промолвила она. — Так нельзя. Это нехорошо…
Калодонт бросил на неё взгляд, полный сочувствия.
— Марта, я знаю, но и ты знаешь, как меня волнует, чтобы ты… — он безнадёжно запутался.
— Ну ладно — скажу, — кивнула Марта с грустью, скрываемой за горьким сарказмом. — С сегодняшнего дня я решила изменить своё отношение к мужчинам. Буду жестокой эгоисткой, коварной и злой. Вступаю на тропу войны. Меняю жизненные идеалы. Прибегну к любым подлым и низким средствам, только бы увидеть отчаяние в мужских глазах. Война, пан Юлиуш, война! Чтобы дополнительно вооружиться, еду на следующей неделе на толчок. У меня есть триста сэкономленных злотых, за которые я куплю себе на этот сезон новую юбку и сатанинский купальный костюм. А теперь до свидания!
С этими словами Марта гордой походкой отошла от киоска.
«Что с ней? — обеспокоенно подумал Юлиуш Калодонт и сразу же рассердился. — Как поймаю этого доктора, скажу ему такое, что у него глаза на лоб полезут. Обидеть эту чудесную девушку!»
Он сел на свой стульчик и принялся разбирать пачки газет.
— Добрый день! — прозвучало вежливое приветствие за открытым окошком киоска, и Калодонт вскочил на ноги, ударившись при этом головой о трубу не убранной на лето железной печки, так называемой «козы».
— Э-э-т-то п-пан… — заикнулся он от волне и медленно поднял голову.
Старик отчётливо
И вот теперь взгляд Юлиуша Калодонта изучал твёрдый угловатый подбородок, узкий нервный рот с выражением скрытого страдания, которое легко могло переходить в неумолимую враждебность, красивый прямой нос, ясные, очень светлые глаза в великолепном обрамлении чёрных, сросшихся на переносице бровей, прямой линией пересекавших лицо со смуглыми худыми щеками и невысоким лбом под очень чёрными, гладко зачёсанными набок волосами.
— Значит, это вы, пан, — перевёл дыхание Калодонту словно после тяжёлых усилий.
— Это я, — усмехнулся посетитель; его серые глаза смотрели проницательно, но дружелюбно. — Не видели ли вы панны Маевской?
— Видел. — Калодонта невероятно удивлял этот непринуждённый разговор. — Она только что здесь проходила.
— Значит, — огорчился посетитель, — я её сегодня уже не увижу. Наверное, она раньше ушла с работы. Какая неудача…
— Наконец-то вы появились! — сварливо воскликнул Калодонт. — У меня даже голова трещит! Сколько дел!
— Поэтому я и пришёл, — усмехнулся его собеседник. — Поговорим. Но где?
— Я могу закрыть киоск, — предложил Калодонт.
— Нет. Лучше дайте мне место рядом с собой. Будем вместе продавать газеты и сигареты, ладно?
Калодонт открыл дверь киоска и придвинул запасной стул.
— Садитесь, пан, — радостно пригласил он. Ему внезапно показалось, что этот утлый домик из досок и стекла, увешанный газетами, которые не позволяли заглянуть в него с улицы, неожиданно стал какой-то цитаделью, главным бастионом сил добра среди окружающих враждебных сил. — Если бы сюда ещё Компота и Шмигло! — вздохнул Калодонт.
— Вот именно, — согласился гость. — Мы провели бы тогда нечто вроде военного совета. Ведь начинают происходить важные вещи, гораздо более серьёзные, чем я думал.
— Вот-вот, — немного ворчливо подхватил Калодонт. — А вы, пан, не показываетесь целыми неделями, и я не знаю, что и думать.
— Я тоже не знаю, — ответил посетитель; на низеньком стульчике он выглядел как-то по-домашнему и совсем не грозно.
Калодонт ощутил к нему тёплую приязнь.
— Пачку «Познанских», — раздался чей-то голос за стеклом.
Калодонт подал сигареты и взял деньги.
— Незачем вспоминать все глупые сплетни, — тихо сказал Калодонт. — Их не стоит и повторять. Но всё же я должен вам кое-что рассказать.
Он подробно передал сцену в суде, разговор с поручиком Дзярским и Колянко.
— Ну а как вела себя Марта? — задумчиво спросил человек с серыми глазами.
— Конечно, не хотела верить, что вы, пан, могли стать убийцей, — поспешно заверил Калодонт. — Но тот, из милиции, был очень въедливым.