Злой
Шрифт:
— Не имеет значения, — мягко, словно извиняясь, ответил пан в котелке. — Но я знаю также, пан Юлиуш, что вы — едва ли не самый мужественный старик в этом городе со времён генерала Совинского. Что ж… Ричард Первый тоже был из рода Плантагенетов, а все знают его как Ричарда Львиное Сердце! История отметит на своих страницах только звучное имя — Калодонт.
Юлиуш Калодонт вздохнул с явным облегчением. Нет, этот человек не был жалким шантажистом и пришёл сюда не с дурными намерениями! Что-то подобное лучу осветило на миг хмурое чело Калодонта.
—
— Дорогой пан Юлиуш… — помолчав, начал с поразительной мягкостью его собеседник. — Поверьте, я мыслю чётко и логично. Я знаю: то, что происходит последнее время в Варшаве, может быть исключительно делом рук человека, зрелого во всех отношениях, человека, стоящего на высоком моральном и интеллектуальном уровне. О нет! Никто не убедит меня, что ЗЛОЙ — один из этих ничтожных бездельников в цветных рубашках и теннисках. ЗЛЫМ может быть только человек в летах, ответственный и серьёзный. Одним словом, ЗЛОЙ — это вы, пан!
Юлиуша Калодонта охватило странное чувство: словно ему кто-то подарил гору его любимого шоколада с орехами. И снова в душе возникла необъяснимая симпатия к этому человеку.
«Ну и ну, — подумал он. — Вот это польстил! В конце концов, что тут много говорить: людям свойственно ошибаться. Значит, и я способен на великие дела, и мне можно приписать серьёзные вещи». Однако в то же время Калодонт почувствовал, как в нём растёт адская хитрость.
— Нет, — ответил он липким, как патока, тоном, каким, по его мнению, всегда разговаривал Талейран во время переговоров. — Вы пытаетесь сбить меня с толку. Но я знаю, зачем. Старая песня: держи вора! Это вы, пан, ЗЛОЙ!
Пан в котелке усмехнулся со снисходительной благодарностью.
— Благодарю за комплимент, — поклонился он. — Думаю, однако, что достаточно взглянуть на меня, что-бы утратить всякие иллюзии на этот счёт. Вы перегнули палку, пан Юлиуш.
Калодонт упрямо сжал рот.
— Ну и что, если вы человек хилый? Не мускулы решают, когда кое-что спрятано в кармане. Вы же не карандашом запугиваете шофёров, верно?
Пан в котелке улыбнулся с лёгкой грустью.
— Ах, вот вы о чём? Это была шутка. И вы потому?.. Нет, нет, пан Юлиуш, может, лучше поговорим о бриллиантах? Что вы думаете о том бриллианте, который я видел в окошке вашего киоска, на руке, подавшей мне пачку «Моряков» в прошлую пятницу, в четыре часа семнадцать минут пополудни? Откуда этот бриллиант — из Бразилии или с Урала, из Индии или Кимберли? И как он шлифован — алмазной гранью, розеткой или как-то иначе?
Юлиуш Калодонт опустил голову, ошеломлённый такой осведомлённостью. Этого движения было достаточно. Пан в котелке немедленно бросился вперёд, почуяв свежий след.
— Вы, пан, знаете, кто такой ЗЛОЙ, — шепнул он, наклонясь над столиком, — и я должен с ним поговорить.
«Через мой труп! — с отчаянием подумал Калодонт. — Всё равно не скажу ничего! Может меня опорочить, опозорить, но не узнает ничего!»
Он поднял на собеседника свои
— Пан Юлиуш, — примирительно спросил собеседник, — к чему эти споры? Я ведь пришёл сюда отдать вам то, что вы потеряли. — Произнося эти слова, собеседник Калодонта вытащил из кармана потёртый старый кошелёк.
Калодонт схватил свой кошелёк, хотел было его открыть, но вовремя сдержался.
«Может, это всё-таки враг? — подумал он. — А возможно, и обычный шантажист, но нельзя вот так, при нём…»
— Прошу проверить, всё ли в порядке и на месте, — предложил пан в котелке, явно угадав мысли Калодонта, и тот почувствовал, как румянец стыда заливает его лицо, до самых корней седых волос.
— Я не поэтому, — пробормотал он. — Только… знаете, пан? Там справки, документы…
— Знаю, знаю. Сам проверял. Паспорт, разрешение на комиссионную продажу газет из отдела розничной торговли газетами, справка о награждении крестом Грюнвальда первой степени и двести четырнадцать злотых наличными. Да, да, всё есть, всё на месте.
Калодонт окончательно растерялся. Этот вежливый пожилой пан с дружелюбным голосом разговаривал с ним, словно учитель с учеником; о котором знает всё.
— Благодарю, — жёстко буркнул Калодонт и надулся как сыч, решив не произносить больше ни слова. Каждое слово казалось ему предательской западнёй.
— Пожалуйста, — мягко проговорил пан в котелке. — Я ещё хотел сказать вам, пан, что был свидетелем происшествия на Восточном вокзале. Хорошо знаю, что ЗЛОЙ не убивал Мехцинского.
«Я тоже знаю!» — хотел крикнуть Калодонт, но вовремя прикусил язык. Эти слова означали бы полную капитуляцию.
— Что же вы молчите, пан Юлиуш? — спросил пан в котелке, улыбаясь немного грустно. — Вы же, наверное, не сомневаетесь, что перед вами друг и союзник.
«Не сомневаюсь!» — хотел крикнуть Калодонт, но быстро пришёл к выводу, что верит в это, не имея ни малейшего представления, почему.
— Это всё, — вздохнул пан в котелке после долгого молчания и подозвал официантку, которая проходила мимо.
— Я бы хотел заплатить, если можно.
Калодонт барабанил пальцами по столу, чувствуя, что попал в глупое положение. Внезапно он глянул на своего собеседника исподлобья и решился.
— Хорошо. Я сообщу. Скажу обо всём где нужно…
Пан в котелке усмехнулся.
— Спасибо, — проговорил он тепло и искренне. — Значит, всё в порядке, правда? Да, — добавил он. — Чуть не забыл. Есть ли у вас, пан, ещё хоть один тюбик?
Удивление, испуг, растерянность, гордость, удовольствие и многие другие разнообразные чувства, смешавшись, отразились на лице Калодонта, как на физиономии уставшего мимического актёра, который перепутал все роли. Из этого хаоса его вывел звук собственного голоса, прознёсшего одно только слово: «Есть».