Злые ветра Запада
Шрифт:
Рука, крепкая сильная рука женщины вцепилась в ставень, тяжелый, из свинца. И приоткрытый. Ставень ходил ходуном, в такт трясущимся пальцам. Пляска святого Витта всегда идет рядом с одержимыми. Дуайт сглотнул, стараясь не издать ни звука. Голыми руками справиться с заново родившейся, родившейся во зле, миз Хартиган может оказаться тяжело. Солнце добавило к золоту алого. Женщина шевельнулась, перенесла вес с ноги на ногу.
Ноги сразу выдавали в ней девчонку с ранчо. Крупные ступни с длинными пальцами и пятками, совсем не круглыми, раздавленными годами, лишними фунтами и наследственностью. А она их любила, свои ноги, даже покупала
А еще миз Хартиган всегда смущалась собственных плечей, широких и крепких. Да и не только они у нее были широкими и крепкими. И это тоже нравилось Дуайту Токомару Оаху. Именно, что теперь уже нравилось.
'Песчаный брат', рейнджер, солдат пустыни отличается от обычного человека так же, как его собственная автоматическая винтовка отличается от мелкокалиберки, подаренной бою на тринадцать лет. Это аксиома, по-другому в землях дьявола не выживешь. Дуайт вздохнул и потянул на себя самое близкое оружие из имеющегося. Собственный ремень, с пряжкой, утяжеленной свинцом. До кобуры с 'кольтом', лежавшей где-то под кроватью, он все равно не успел бы дотянуться. Миз Хартиган, бывшая миз Хартиган и его, Дуайта, бывшая любовница, развернулась на месте и прыгнула, распрямившись тугой пружиной. Мир замер, вздрогнул, почуяв кровь, и ринулся вперед с утроенным напором.
Ударить стоило один раз. Точно, сильно и надежно. У Дуайта получилось. Все сразу. Череп глухо и страшно кракнул, вминаясь внутрь, и ее не стало. Через распахнутый стальной ставень внутрь заходило утро, жаркое солнце и крики форта. Козлоногий Джек смог перебраться через стены. Дуайт сплюнул, взводя 'кольт' и окончательно отправив бедную миз Хартиган куда-то. Рай или Ад - выбирать уже не ей.
– Моррис!
– он спустился вниз, на ходу заряжая куцый огрызок двустволки, спрятанный за портретом бывшего хозяина дома.
– Моррис!
Приказ Шепарда, запрещавший хранить тяжелое личное оружие в городе, сейчас казался как никогда глупым. Много навоюешь с имеющимся?
Дверь хлопнула, выпуская Морриса и Мегги. Хотя Мегги выходить совершенно не хотела и тут же нырнула назад. Судя по лицу - явно плача и боясь. Оно и к лучшему, обузы Дуайту не хотелось, а жалеть шлюху ему было и не нужно. Это личное дело Морриса.
– С ней все нормально?
– Дуайт кивнул на дверь.
– Да. Дерьмо какое-то, а, братец?
– Какой ты наблюдательный. Хавьер, таракан драный, ты так и останешься сидеть у себя?
Хавьер не отозвался. Дуайт толкнул дверь ногой. Сильно. Дверь крякнула и распахнулась внутрь, куда уже смотрели оба ствола, заряженные картечью. Но никто не появился.
Половицы скрипели совершенно предательски, выдавая каждый шаг Дуайта. Моррис остался у входной двери, рассматривая через окошечко улицу. Судя по плевкам - дела там шли плохо. Дуайт порадовался, что привык к полутьме на лестнице - Хавьер с вечера опустил жалюзи. Половица скрипнула еще сильнее.
Хавьер нашелся за столом у окна. Мексиканец, уткнувшись лицом в подушку, почти упал со стула. Как тело смогло уткнуться лицом вниз? Затылка у Хавьера не оказалось. Как и левой руки. Вместо нее, вывернутая и почерневшая, висела холодная, страшная и неживая лапа. Смелости его, Дуайта, водителю, было не занимать. Вышибить себе мозги, поняв в чем дело, смог бы не каждый. Хавьер смог. И, подумалось Дуайту, будет крайне несправедливо, если строгий католический Всевышний
Он помотал головой на незаданный вопрос Морриса. Кивнул на дверь, растопырив пальцы в сторону и начав их сгибать. На 'пять', когда Моррис рывком открыл дверь, Дуайт вышел в последнее утро умирающего Форта-Кросс. Вышел и с первого же шага начал борьбу за жизнь.
Огрызок грохнул первым стволом, отбрасывая назад существо, недавно бывшее зеленщиком Сандерсом. Тот отлетел, уже потеряв часть головы, но продолжал размахивать зажатым в руках секатором, уронив на землю гулко ударившуюся голову соседской девчонки, Дженни, вроде бы.
Второй выстрел сложил пополам старика Чейни. Или того, что не так давно был стариком Чейни. Скрюченное нечто, с морщинистой дубленой кожей, с торчащими кривыми зубами, неожиданно прытко налетело из-за угла. Замахнулось остро наточенным заступом, и сложилось, заквохтало, плюясь густой темной кровью, но встать не смогло. С картечью шутить сложно.
– Бегом к гаражу!
– заорал Моррис, отбрасывая от них что-то, смахивающее на вытянувшееся хищное бревно и одновременно на ублюдка-терьера, жившего у скво Агиларри, в дальнем конце улицы.
– Нам только бы до брони добраться!
Ну да, только бы добраться. Дуайт зажав в зубах два патрона, торопливо перезаряжал огрызок их братьями. Это же так легко, пройти две с половиной улицы здесь, в совершенно озверевшем форте. Но другого выхода не виделось.
Когда они добрались до гаража, стало ясно сразу несколько простых вещей.
Патроны сожгли практически полностью.
Форт не умирал, он уже был мертв.
Если они смогут выбраться, то это окажется чудом.
Дуайт расстрелял последние картонные цилиндры в совершенно богохульное создание, состоявшее из верхней части красотки Лулу из салуна Бада, и из жучиных лап и скорпионьего хвоста внизу. Моррис, выругавшись, торопливо вбил пароль в кодовый замок, рванул вверх тяжелые складные воротца. Охнул, и осел, роняя в пыль кишки и кровь. Дуайт успел только повернуться, когда навстречу ему, из темноты гаража, вылетело длинное гибкое тело. Он упал, придавленные шестью когтистыми лапами, не успев даже испугаться и уставившись на кошачью зубастую улыбку смертоглава.
Гад, хитро зашипев, выгнулся к нему, облизнувшись склизким блестящим языком, раскрыл темную изнутри пасть... и шепнул голосом давно ушедшего деда:
– Смерть близко, внук.
Дуайт открыл глаза, с всхлипом втянув воздух. Простынь под ним промокла насквозь. Пошарил глазами по сторонам, наткнулся на крепко-широкую фигуру, облитую золотом, стоявшую у окна со свинцовым ставнем.
Миз Хартиган повернулась к нему, растянула в улыбке свои удивительно нежные и удивительно узкие для такой нежности губы:
– Я уже стала переживать за тебя, Дуйат. Ты кричал.
Он промолчал, глядя на нее. Сердце перестало рваться наружу, пот не бежал, чуть стекал по спине холодными каплями.
– Поймал ночь, да...
– Что?
– миз Хартиган сделала шаг вперед.
– Что ты сказал?
– Мне...
– Дуайт взял кувшин с лимонадом, стоявший у кровати, торопливо глотнул.
– Мне вчера сказали - лови ночь. Поймал, что и говорить.
– Carpe diem, - она снова, хитро и по-кошачьи, улыбнулась.
– Carpe diem, мой сладкий мальчик. Лови день, так говорили римляне.