Злые ветра Запада
Шрифт:
Пройди с десяток миль, нагруженный под завязку, под солнцем, градом ливневых капель или в метущую зимнюю вьюгу, и посмотри, захочется ли тебе трепаться на ходу? Если ноги наливаются тяжестью, если пальцы скользят друг по другу от слипшихся остатков носков и густой грязи от старой кожи, не до разговоров. Да даже если трясешься в седле, привычно подпрыгивая в ход коня, тоже не совсем то. Особенно, когда есть куда торопиться.
Но сейчас, вот так, как внутри 'кугуара', можно и слегка распустить язык. Опасно ли за сталью бортов? Конечно, да еще как. Но это привычно. Сам Дуайт всегда располагался в башне. Он лучше Морриса видел
Сколько лет они втроем поднимали в воздух пыль дорог? Дуайт знал точно. Три года, десять месяцев и три с половиной недели. С Моррисом они знали друг друга куда дольше, на целых пару лет. Целая вечность, если задуматься. Да, броневик стал их домом почти четыре года назад. А они до сих пор не дали ему имя, вот незадача.
Хавьер называл собственную машину то 'другом', то 'Господом Богом проклятым куском жести', закипая от одного его вида и поминая всуе и Отца Всевышнего и всех его ангелов. Про имя здоровенной железной посудине на колесах он не задумывался.
Моррис, будучи в хорошем настроении, порой что-то чиркал на куске картона, показывая потом разные варианты названий. Особенно Дуайту глянулись несколько: 'Злоеб..й сукин сын', 'Жнец судеб' и 'Бинго'. Но потом, как правило, Моррис впадал в злобную депрессию, ворчал и плевался, рассказывая о детстве и о кораблях в Орлеане, которым только и пристало иметь имена.
Сам Дуайт относился к вопросу легко. Ему хватало данного броневику от рождения. Кугуар, и кугуар, чего еще надо?
Броневик служил хорошо. Порой его загоняли на ремонт, порой восстанавливали. Бронированных машин в Анклаве стало не хватать, и за свой экипаж Дуайта держался. Да, им самим требовались полновесные серебряные кругляши на жизнь, и, как говорил Моррис, еще и на девок. Но 'кугуар' требовал не меньше. Чего стоил полный комплект новых покрышек?! Да довольно весомо. Мизинец Хавьера, почти перерубленный пополам картечью до самого конца не сдававшихся братьев Бритл, не гнулся до сих пор. Зато комплект они купили.
Потому пыли и песка, вместе с травой, гравием, грязью и водой эти самые покрышки перемололи немало. Кроме оплачиваемых Анклавом рейдов Дуайт брался за любую возможность заработать.
Экипаж возил почту. Экипаж возил медикаменты. Экипаж возил пассажиров. И вот тут-то разговоров было просто не перечесть.
Курьеры Анклава и курьеры с Ист-кост, едущие на запад, курьеры Вест-кост, едущие на восток. Священники Новой церкви и отцы-инквизиторы со своими 'клиентами'. Богатые промышленники, скотоводы и торговцы, неожиданно оказавшиеся перед выбором: ехать медленно, красиво и спокойно в поезде, с возможным опозданием, или садиться в чертову стальную колымагу Дуайта и компании. Важные и не очень шишки, возвращающиеся домой, в город Ангелов. И даже пару раз, несмотря на очевидную глупость, Дуайту приходилось перевозить дорогущих шлюх.
И уж тем для разговоров внутри железного колесного гроба хватало. От цен на все дорожавшее и дорожавшее мясо до обсуждения качества чернил для комендатуры и суда. От сплетен о новой любовнице мистера Корригана, владевшего несколькими мельницами на юге до богословских споров о настоящих причинах Бойни. Да, так оно и было.
– Командор?
– Моррис явно не решался переходить на 'просто Марк', но и 'святым отцом' звать того не хотел.
– Так, а место, куда мы
Судя по шелесту и еле слышимому шороху с хрустом, Моррис сворачивал одну из своих трех самокруток на 'дорогу'. Дуайт бросил курить табак и Моррис, уважавший его в меру сил, старался курить не более трех самокруток на день пути. Внутри броневика. Правда и самокрутки оказывались немаленькими, да и начинял он их чем-то очень и очень крепким.
– Сеть из нескольких бункеров и связующих ходов. Довольно большие помещения с хитрой системой коридоров, офисов, подсобных помещений и самих лабораторий с испытательными стендами и залами.
Марк достал один из своих револьверов. Ершики, масленка и полоска ткани появились на свет вслед за оружием.
– Там опасно. И страшно. Мои братья, побывавшие в лаборатории, вернулись потрясенными.
Дуайт покачал головой. Когда командоры чего-то опасаются или о чем-то переживают, так жди большой беды. Нервы у святых отцов отличались завидной крепостью, не боясь самых серьезных потрясений.
– А в чем опасность?
– Моррис чиркнул спичкой, прикуривая. Зашипела, разлетаясь бенгальским огнем, фосфорная головка. Сладковато и тяжело запахло табаком. Латакию сюда, в Анклав, везли из Вирджинии, стоил этот табачный сорт немало, пусть и не пользовался особой популярностью. А вот Моррис его порой весьма любил.
Густой и пряный аромат восточной мешки тек внутри 'кугуара'. Но никто не возмущался. Дорога, она и есть дорога. Комфортно должно быть всем. Пусть, конечно, и в меру. За это Моррис любил и остановки, добавляя к трем самокрутками обычные перекуры сигаретами.
'Кугуар' катил по остаткам автострады. Шоссе номер..., порванная артерия погибшей от гнева Господня страны. Ветер мел перекати-поле, песок, пыль, мириады остатков жуков, муравьев, термитов и прочей братии. Ветер хлестал по бортам броневика, желая попасть внутрь.
Небо привычно хмурилось. Скручивало само себя в выцветшие желтые спирали, стараясь плюнуть вниз чем-то ядовитым. Старая и знакомая картина, буря, очередной маленький и огромный катаклизм. В Форте наверняка закрывают жалюзи, затягивают запоры герметизации, готовят маски с баллонами. И зря. Земля Дьявола любила обманывать. Дразнила и пугала надвигающейся бедой, темнела аспидными полосами и потом уходила к пустыне.
Да так поступала не только природа. Что там говорить, если его Изабель делала от него же тайны? Скрывала какие-то дела с Церковью, молчала и ничего не рассказывала?
Дуайт почесал зудящую моко. С женщинами всегда так. Ты думаешь - все, забыл. Но не тут-то было. Старая любовь она, что и говорить, неожиданна и коварна, прямо как... как... Дуайт не смог придумать - как что именно коварна старая любовь.
Броневик вовсю мчался вперед. Серая пыль, смешиваясь с серым песком, тянулась шлейфом. Хрустела под наполовину вытертыми покрышками, жадно тянулась в щели машины. Порой начинала похрустывать уже на зубах пассажиров.
Мерно гудел двигатель, защищенный кроме металла и дополнительным полимерным кожухом. Тихо и едва слышно сопел разом уснувший Моррис. Щелкал четками командор. Сжавшись калачиком, читала что-то Мойра. Дуайт довольно кивнул. Ехать им двое суток, не меньше. За это время успеется и переговорить обо всем, и надоесть друг другу, и страстно желать выбраться за надежные, крепкие и добрые борта. А пока можно и помолчать.