Злые вихри
Шрифт:
– - Нтъ, я пойду пшкомъ: у меня голова болитъ,-- сказала Аникевъ.
– - Въ такомъ случа, разумется, пройдись.
Когда они спускались съ лстницы, Николай Александровичъ тихо говорилъ:
– - А знаешь ли, Миша, въ заключеніе я позволю себ дать теб благой совтъ: помирись съ женою. Покуралесилъ...и полно! Года ужъ не т, дочь выростаетъ... Мало ли съ чмъ приходится мириться... и вовсе не слдуетъ, въ особенности теперь, когда ты долженъ начать новую жизнь, давать пищу разнымъ пересудамъ и скандаламъ... Я, говоря откровенно, Лидію не очень обожаю; но во всякомъ случа, вдь, она приличная и честная женщина... и вс знаютъ, что
Аникевъ ничего не отвтилъ...
XXXVII.
Когда князю Вово доложили, что пришелъ «человкъ отъ господина Аникева», онъ почувствовалъ нкоторое угрызеніе совсти. Несмотря на всю свою любовь въ «Миш» и на участіе къ его судьб, онъ совсмъ было позабылъ о немъ и не вспомнилъ цлую недлю.
Конечно, оправданій у него нашлось сколько угодно: недля задалась суматошная. Во-первыхъ, отправилась на тотъ свтъ одна изъ его милыхъ старушекъ, цловавшихъ его въ плшку, восьмидесятилтняя княгиня Евдокія Петровна, вдова знаменитаго князя Ивана Ивановича. Княгиню знали вс, родни у нея былъ непочатый уголъ, на панихиды съзжался «весь свтъ». Похороны оказались просто-на-просто удавшейся partie de plaisir, такъ какъ княгиню хоронили въ родовомъ склеп, въ ея имніи, куда и былъ заказанъ экстренный поздъ для провожатыхъ.
Вово былъ тронутъ безболзненной и мирной кончиной доброй старушки, тмъ боле, что она вспомнила о немъ въ послдній день своей жизни, пожелала съ нимъ проститься, поцловала его въ плшку, перекрестила его и подарила ему на память о себ три прекрасныя вещицы: старинный перстень удивительной работы, собственноручно ею вышитый пледъ на собольемъ мху и художественную шкатулку съ туалетными принадлежностями, купленную ею на первой парижской всемірной выставк.
Вово, какъ малый ребенокъ, носился съ этими сувенирами, такъ подходившими къ его вкусамъ, хорошо извстнымъ и весьма одобрявшимся почтенной княгиней.
Во-вторыхъ, одновременно съ панихидами и похоронами, Вово долженъ былъ распинаться, принявъ на себя самое дятельное участіе въ концерт и живыхъ картинахъ у Гатариныхъ. По случаю этого концерта онъ и вспомнилъ было объ Аникев, но ршилъ, что, судя по прежнимъ примрамъ, а ужъ въ особенности при теперешнихъ обстоятельствахъ, отъ него все равно ничего не добьешься, и поспшилъ позабыть о немъ.
Но все-жъ таки совсть упрекнула. Бдный Миша, какія еще бды съ нимъ случились, что онъ еще накуралесилъ за эту недлю?!.
Вово приказалъ позвать «человка» и принялъ Платона Пирожкова въ спальн, гд, посл только что взятой ванны, производилъ сложную и продолжительную операцію своего туалета.
Онъ сидлъ въ какомъ-то совсмъ женскомъ пудермантел передъ большимъ, тройнымъ зеркаломъ, съ трехъ сторонъ отражавшимъ его плшку, окруженный ящичками, коробочками, флакончиками, баночками и самыми разнообразными, таинственными инструментиками.
Тутъ же помщалась и великолпная шкатулка покойницы, но Вово, несмотря на большой соблазнъ, не прикасался къ ней и даже приказывалъ на ночь уносить ее въ другую комнату. Шкатулка вызывала въ немъ воспоминаніе о доброй старушк, ея смерти, панихидахъ и похоронахъ, а онъ не на шутку боялся покойниковъ. Онъ надялся,
«Дятелъ» вошелъ, какъ и всегда, бокомъ и скосивъ носъ. Онъ кинулъ быстрый взглядъ на свои блистательные сапоги, а затмъ втянулъ въ себя воздухъ, пропитанный смсью всякихъ благоуханій, вышедшихъ изъ парфюмерныхъ лабораторій Парижа и Лондона.
«Ишь надушилъ!-- подумалъ онъ:-- не продохнешь!.. Это еще пронзительне, чмъ наша индйская вервена, чтобъ ей пусто было!»
– - Честь имю кланяться, ваше сіятельство!-- почтительно произнесъ онъ, косясь на диковинный пудермантель Вово.
– - Здравствуй, Платонъ Пирожковъ!-- ласково отозвался Вово, не отрываясь отъ зеркала, сморщивъ все лицо и вырывая крошечными щипчиками два слишкомъ длинныхъ волоска, вздумавшихъ совсмъ некстати рости и упорно торчать изъ правой брови.-- Что Михаилъ Александровичъ? здоровъ? у тебя врно письмо? давай сюда!
– - Никакъ нтъ, ваше сіятельство, я не отъ барина, а то есть самовольно, не извольте гнваться...
– - А! что-жъ такое случилось? Не пугай, говори скоре...
«Дятелъ» безнадежно махнулъ рукою.
– - Къ самому окончательному, то есть, концу подступило,-- мрачно произнесъ онъ.
– - Что-о?
– - Къ самому, говорю, концу... Какъ вамъ угодно, а я молчать и терпть не согласенъ... Они не въ своемъ вид...
Вово въ пудермантел, черныхъ, шелковыхъ чулкахъ со стрлками и дамскихъ туфелькахъ вскочилъ изъ-за зеркала и подбжалъ къ «дятлу».
– - Платонъ Пирожковъ, не выводи ты меня изъ терпнія... Я тебя бить буду!-- сердито закричалъ онъ.-- Что за чепуху ты несешь! Какъ это не въ своемъ вид? Что такое значитъ?
– - А хоть бейте!-- тоже озлился «дятелъ» и поднялъ носъ.-- Истину я вамъ докладываю... Не въ своемъ они вид... Сами посудите: человческаго слова отъ нихъ добиться нельзя, съ голоду себя морятъ... Вчерась не обдамши, вечеромъ тоже ничего, ныньче утромъ безъ чаю раннимъ рано выбжали на улицу и голодные то невдомо гд, извините, шляются. Разв такъ господа длаютъ? Сами посудите... Всю недлю, съ тхъ самыхъ поръ какъ вы были, ровно маятникъ, туда-сюда, а къ людямъ хорошимъ ни ногою... Ни къ намъ кто, ни мы къ кому... Все васъ я поджидалъ, ваше сіятельство, думалъ, прідете, разговорите, авось урезоните... а васъ и слдъ простылъ.
Вово поморщился.
– - Каждый день собирался,-- скороговоркой шепнулъ онъ,-- да длъ поверхъ головы... не могъ... но могъ! Съ чего же это онъ? Сонечка что ли больна?
– - Никакъ нтъ-съ, не больна Сонечка, а нтъ ее, изъ Петербурга се увезли въ Царское...
Для «дятла» было достаточно двухъ минутныхъ столкновеній съ горничной Лидіи Андреевны, чтобы завести знакомство, основанное на взаимной любознательности. Онъ уже два раза тихомолкомъ былъ на Фурштатской и отлично зналъ вс обстоятельства.
– - Такъ вотъ что!-- нсколько растерянно сказалъ Вово.-- Ну, барыня!..
– - Барыня у насъ чувствительная, ее на кривой не объдешь, на червячка она не пойдетъ, не клюнетъ!-- убжденно замтилъ Платонъ Пирожковъ.-- Да кабы, ваше сіятельство, одно это...
Онъ замялся.
– - Что-жъ еще? говори разомъ, не то, право, бить буду!
– - Княгиня вернулась, вотъ что.
– - Господи, какая еще тамъ княгиня?
– - Будто не знаете... Все та же, прежняя... Лакея присылала... съ записочкой...