Злые вихри
Шрифт:
XXXII.
Николай Александровичъ Аникевъ пріхалъ съ юга Россіи, гд въ теченіе послднихъ четырехъ лтъ занималъ хорошо оплачиваемое мсто въ правленіи одного изъ еврейско-русскихъ «Обществъ». Это мсто онъ получилъ, такъ сказать, въ приданое за своей женою, такъ какъ отецъ ея, Борисъ Веньяминовичъ Самуиловъ, дйствительный статскій совтникъ и русскій дворянинъ, былъ однимъ изъ учредителей «Общества».
Николай Александровичъ остановился въ «Европейской гостиниц» и занялъ очень представительный «номеръ», состоящій изъ передней, большой
Въ этихъ комнатахъ почти не было воздуха, благодаря паровому отопленію, поднимавшему термометръ иной разъ градусовъ до двадцати пяти; но зато можно было «прилично» принять кого угодно.
Было рано. Большіе аляповатые часы на камин показывали всего только половину десятаго. Несмотря, однако, на раннее время Николай Александровичъ давно уже былъ одтъ, и даже усплъ напиться чаю и слегка позавтракать, что доказывали серебряный самоварчикъ и тарелки въ уголку, на кругломъ, покрытомъ блой скатертью, столик.
Николай Александровичъ, плотный и видный господинъ, лтъ подъ сорокъ, нисколько не походилъ на брата. Небольшая голова съ пордвшими, коротко подстриженными темными волосами, круглая борода, кое-гд уже подернутая сдиною, крупный, неправильный носъ, толстыя губы, глубоко сидящіе, безпокойные каріе глаза подъ густыми сростающимися бровями.
Въ общемъ онъ былъ недуренъ и весьма представителенъ; только въ немъ не замчалось и слда того прирожденнаго, тонкаго изящества, которое его братъ унаслдовалъ отъ красавицы матери.
Николай Александровичъ большими шагами ходилъ по мягкому, пыльному ковру гостиной. Онъ былъ не одинъ. На маленькомъ пунцовомъ диван возл камина чернымъ пятномъ выдлялись скорбная, почти траурная фигура Лидіи Андреевны. Она явилась сейчасъ посл девяти, очень мило исполнила сцену радостнаго родственнаго свиданія, объяснила свой ранній визитъ тмъ, что, вернувшись вчера изъ Царскаго, гд гостила съ Соней, увидла карточку прізжаго и такъ обрадовалась, такъ спшила его обнять, такъ боялась, что если прійдеть сегодня поздне, то наврно не застанетъ его...
– - Поздравляю, отъ всей души поздравляю тебя, Коля,-- говорила она, крпко пожимая руки Николая Александровича:-- я все знаю, до меня дошелъ объ этомъ слухъ еще недли три казадъ, только я боялась врить... вдь, у насъ въ Петербург часто назовутъ двадцать именъ, а на дл выходитъ совсмъ другое -- такъ это теперь какъ-то внезапно длается, вс такія назначенія... Ну, и вотъ, въ пятницу, въ Царскомъ, утромъ принесли мн газету... мн такъ прямо въ глаза и бросилось... Слава Богу! enfin tu es `a ta place... Теперь до всего дойдешь... дай теб Господи... Какъ maman бдная была бы рада, если бы дожила... а?!
У Лидіи Андреевны даже слезы на глаза навернулись.
– - Спасибо, Лидія, что ты это такъ близко принимаешь къ сердцу!-- очень мягко, но все же съ едва замтной усмшкой отвчалъ Николай Александровичъ.
Они вовсе не были дружны, и въ прежнее время, когда братъ ея мужа былъ еще ничмъ, Лидія Андреевна даже относилась къ нему съ нкоторымъ пренебреженіемъ. Но съ тхъ поръ обстоятельства
Когда радость по поводу внезапнаго, очень виднаго назначенія, полученнаго Николаемъ Александровичемъ, а также вс вопросы о «милой Маргарит и двухъ двочкахъ» были окончательно исчерпаны, Лидія Андреевна мало-по-малу приняла скорбный видъ и заговорила о своихъ ужасныхъ обстоятельствахъ, о муж.
– - Ты себ представить не можешь, Коля, въ какое безвыходное положеніе онъ меня поставилъ!--говорила она въ то время, какъ Николай Александровичъ шагалъ по гостиной, видимо, недовольный оборотомъ этий бесды.--Вдь, отчего ты меня не засталъ, отчего я гостила въ Царскомъ, да и теперь пріхала одна, оставивъ тамъ Соню? Я просто бжала отъ его посщеній, отъ сценъ, свидтельницей которыхъ является моя дочь, нервная двочка... Наконецъ, я просто боюсь, что онъ силой вырветъ y меня Соню и увезетъ ее.
– - Все это весьма печально,-- перебилъ Николай Александровичъ, подымая брови и пощипывая себ бороду:--но я тутъ ршительно ни въ чемъ не могу помочь теб... Я не судья между вами, не хочу становиться ни на ту, ни да друтую сторону... Главное же, ты очень хорошо знаешь, что я никогда не имлъ на брата никакого вліянія.
Лидія Андреевна покраснла и глаза ея на мгновеніо стали злыми.
– - Однако, его поступки относительно меня и дочери совсмъ неблаговидны, его поведеніе прямо безнравствонно, скандалезно,-- медленно произнесла она.
– - Я крайне скорблю объ этомъ; но опять-таки что же мн длать?!--очень тихо и холодно отвтилъ Николай Александровичъ.
Она быстро поблднла: этотъ человкъ, особенно ей противный именно теперь, благодаря своей крупной удач, выводилъ ее изъ всякаго терпнія. А между тмъ онъ былъ ей такъ нуженъ, она такъ ухватилась, въ своихъ цляхъ, за его нежданный пріздъ и его удачу.
– - Но, Коля,--принимая кроткій тонъ, сказала она:-- вдь, онъ твой братъ, вы носите общее имя, онъ все же пользуется нкоторой извстностью и, хоть я, конечно, до послдней крайности не выношу сору изъ избы, объ его поведеніи со мной и вообще объ его образ жизни говорятъ».. Это можетъ повредить теб, особенно на первыхъ порахъ...
Николай Александровичъ усмхнулся.
– - Не думаю,-- сказалъ онъ:-- что же общаго между нами! Я дловой человкъ, a онъ, художникъ, пвецъ, музыкантъ, диллетантъ... ничего общаго!
Лидія Андреевна даже встала съ дивана отъ волненія.
– - Ахъ ты совсмъ но знаешь Петербурга!--восклшснула она.--Вдь, твое назначеніе, это острый ножъ для многихъ... Ты мало съ кмъ здсь знакомъ, но y тбя ужъ наврное съ пятницы цлая толпа враговъ, которые были бы рады утопить тебя въ ложк съ водой... И вотъ, вс эти враги, вс недовольные будутъ пользоваться чмъ угодно, чтобы подставить теб ногу... Дйствія твоего брата станутъ приписывать теб, соединятъ васъ въ одно и сочинятъ такую грязную путаницу, въ которой никто не разберется...