Змееносец
Шрифт:
— Но сегодня мы идем писать озеро, пока снег не подтаял.
— Значит, вы все же отведете меня на прогулку, — улыбнулся Мишель. Ему очень понравилось простое и обычное «мы» в ее устах.
— Не на прогулку! — засмеялась Мари, отпивая из своей чашки. — Это будет каторга! Будете подавать мне кисти и держать палитру. Поверьте, это хуже, чем раскладывать книги по коробкам.
На самом деле она вовсе не заставила его выполнять все эти, несомненно, очень сложные задания. Добравшись до лесопарка, окружавшего озеро Каруж, на авто, Мари вручила Мишелю мольберт, и единственное, что
Мишель стоял, привалившись к стволу старой ивы, на которой ветер трепал редкие листья. Срывал их, бросал на землю, и яркие желтые пятна нарушали совершенную белизну снежного покрова. Мари молчала, увлеченная своим занятием. За ней было приятно наблюдать. Кажется, она ничего не замечала вокруг себя, полностью отдавшись любимому занятию.
— Что вы собираетесь делать дальше? — неожиданно спросил король.
— Не имею ни малейшего представления, — отозвалась Мари. — Для того чтобы принимать какие бы то ни было решения, нужно быть взрослой, а мне так не хочется.
— Неужели вам хочется, чтобы за вас принимал решения кто-то другой?
— За меня всю жизнь принимали решения, — ответила она с улыбкой. — С самого рождения. А сейчас некому, — она внимательно всматривалась в ледяную поверхность озера, а потом обернулась к Мишелю. — Как по-вашему, могу я иметь надежду выжить в одиночку?
— Думаю, можете, — задумчиво произнес Мишель. — Но желаете ли вы этого? — он подошел поближе. — Можно посмотреть, что у вас получается?
— Кокетничать не буду. Смотрите.
Мари, не глядя назад, отступила на шаг от мольберта и столкнулась со стоявшим позади нее Мишелем. Он непроизвольно подхватил ее под руки, почувствовал запах духов, притянул чуть ближе, но, сообразив, что ведет себя бесцеремонно, и все происходит слишком быстро, согласно принятым правилам, отпустил ее.
— Красивая будет картина, — произнес он медленно, тщательно подбирая слова.
— Спасибо, — усмехнулась Мари, запахивая поплотнее пальто и поеживаясь — только сейчас, после мгновения тепла в его руках, она почувствовала, как холодно, хотя до этого не замечала. — А вы? Чем вы занимаетесь? Ну… кроме того, что вы король.
— Как чем? Управляю своим королевством.
— Я не о том. Что вы любите?
— Вам, правда, интересно? — Мишель улыбнулся. — И смеяться не станете?
— Конечно, не стану!
— Мне нравится делать витражи. У меня есть мастерская. Хотя я и провожу в ней не так много времени, как хотелось бы, но мне это очень нравится.
— Витражи? — она представила себе тысячи цветных стекол на окнах, шпили соборов и то невероятное ощущение наполненности, которое испытывала только в детстве, когда сквозь разноцветные осколки проникал солнечный свет, и ей казалось, что нет ничего ближе ее душе, чем это волшебство. — Вы умеете? Необычное у вас
— В Сен-Дени есть художественная школа. Я бывал там несколько раз, кое-чему меня научили. Иногда я раздумываю над тем, что стоит пригласить к себе кого-нибудь из братьев-мастеров… но дальше дело не идет… Вы, наверное, замерзли, — заговорил он о другом. — Может, стоит вернуться?
— Вернуться? — Мари засмеялась. — Вы соскучились по библиотеке и коробкам? Нет, месье… кстати, как ваша фамилия? Монархам ведь полагается фамилия? Меровинги, Каролинги, Капетинги, Бурбоны, Валуа…
— Де Наве.
— Хорошо, месье де Наве. Хотите на экскурсию в двенадцатый век?
— Как такое возможно? — удивленно спросил Мишель.
— Ну, вы же в двадцать первый как-то попали, а теперь задаете такие вопросы!
Все оказалось очень просто. Даже не потребовалось машины времени. Обошлись старым-добрым Ситроеном и несколькими минутами дороги. Увидев открывшееся взору, Мишель улыбнулся.
Они оказались у церкви Saint-Pierre, расположенной на окраине. Единственное строение Средневековья, сохранившееся в городке. Дата основания Бретиньи-Сюр-Орж была соотнесена с датой освящения главного алтаря церкви. Но самое удивительное в ней — витражи. Бесконечно яркие витражи, какие Мари увидела впервые в раннем детстве во время воскресных служб.
В это воскресенье небольшая площадь перед церковью была опустевшей — служба давно подошла к концу. Мари Легран вышла из машины и, опершись спиной о дверцу, посмотрела на шпиль. Со времени отпевания родителей она здесь не бывала. Когда Мишель подошел к ней, непроизвольно подала ему свою ладонь.
Он взял протянутую ему руку, почтительно поцеловал ее, но, вопреки всему, к чему он был приучен, не отпустил.
— Мы можем зайти внутрь? — спросил Его Величество.
— Почему бы и нет? — улыбнулась она. — В конце концов, это главная достопримечательность нашего городка.
Они так и зашли в церковь рука об руку. Мари безмятежно улыбалась, чувствуя, как жизнь ее, будто в детстве, наполняется волшебством. И как сотнями разноцветных лучей обращается все ее будущее. Или все ее прошлое.
— Вам нравится? — шепотом спросила она, указывая на причудливые продолговатые окна и почти забывая дышать.
— Нравится, — негромко ответил Мишель. Ему нравилось все. Церковь, витражи, прогулка с нею. И ее рука в его руке. Всего за день он, кажется, стал забывать, что совсем чужой в этом мире, что завтра вернется домой. А эта девушка останется здесь навсегда. И через некоторое время все происходящее станет казаться сном. Впрочем, это и сейчас не походило на очевидность.
— Когда я была еще девочкой, я приходила сюда только для того, чтобы посмотреть на цветные стекла… Эту церковь построили в одиннадцатом веке. Витражи, я полагаю, сменили не один раз, но все же… Невероятно, да?
Мишель смотрел не на витражи, а на восторженное лицо Мари. Слушал ее негромкую речь. И терял голову.
— Мне бы очень хотелось показать вам однажды свои витражи. Жаль, что это невозможно, — слегка пожал он ее ладонь.
— Жаль, что это невозможно… — повторила она. — Мне бы хотелось… Мишель… Вы и, правда… оттуда?