Змеица
Шрифт:
Даже Харэн за последние дни как-то странно притихла и постоянно витала в облаках. Я к ней обращалась, каждый раз словно выдергивая ее из счастливых фантазий. Мне было жаль тревожить ее своими проблемами. А их было предостаточно.
На носу праздник посвящения шаяни, а через три дня должен наступить роковой день — первая ночь, которую я проведу с мужчиной. Меня это настолько тревожило, что я почти не ела и стала худеть. Ульвире приходилось чуть ли не силой меня кормить. Хитрая лиса метила на золото Бахрама, а моя худоба шла в разрез с ее планами.
В череде незнакомых лиц
Ульвира не изменяла традиции и была одета сдержанно. Что очень контрастировало с нашей розовой каретой. Я взвыла, увидев эту безвкусицу с золотыми колесами у ворот дома, но хозяйка Медянок было неумолима.
Под любопытными взглядами прохожих мы приехали к зданию суда. У входа толпилось много людей. Охранником пришлось обступить нас, чтобы дать пройти. Пока я шла через толпу, люди выкрикивали мое имя, пытаясь привлечь к себе внимание. Все они хотели увидеть новую дарайю.
Резкий грубый окрик заставил обернуться — вдалеке стоял Лимек. Меня бросило в холодный пот — наг следит за мой. Значит, Камиль его до сих пор не поймал, и Ульвира мне об этом не сказала. Беспокойство достигло апогея.
Меня отвлек охранник, и я потеряла нага из вида. Внутри здания было немноголюдно. Подгадав момент, я остановила Ульвиру.
— Я видела в толпе Лимека. Почему вы не сказали, что он до сих пор на свободе?
Хромая нахмурилась:
— Зачем тебе было это знать? Только нервничать будешь без толку, — женщина кивнула одному из охранников за моей спиной. — Передай патрульным, что здесь бродит беглый преступник. — Наг кивнул и пошел выполнять распоряжение. — Теперь его точно поймают.
Она поторопилась, но я задержала ее, схватив за руку:
— Не надо меня обманывать, сразу говорите правду.
— Конечно, Марианна, — Ульвира убрала мою ладонь. — Давай все же вернемся к настоящим лгуньям, а не тем людям, которые о тебе заботятся.
В молчании мы переступили порог зала заседания. Он больше проходил на театр с красными бархатными стульями в партере, ковровыми дорожками между рядами, лепниной в виде змей на колоннах и пилястрах лож.
Мы прошли по коридору и заняли места для обвиняемых. Через проход сидела тройка «жертв»: Флорэнс и две шаяни из дома Гадюк. Они смерили нас уничижительными взглядами.
С балкнов доносились голоса — зал был забит до отказа. Среди множества лиц я рассмотрела знакомых. Нагайна Тималли стояла вместе с Дианой, в другом конце ложи — Камиль. Наши взгляды пересеклись, и его губ коснулась улыбка. На соседнем с его балконе находились Бахрама с Азаром.
— Внимание, суд идёт! — в комнату вошла секретарь судьи и заняла свое место. Тонкие пальчики застучали по кнопкам печатной машинки. Три престарелых нага в черных мантиях
— Судебное разбирательство Шалита и Джаф из дома Гадюки против Марианна из дома Медянки объявляю открытым, — произнес судья и ударил молотком по подставке. — Призываю пострадавшую сторону начать процесс.
Соблазнительно покачивая бедрами, к трибуне подошла Шалита. Она откинула назад длинные волосы и заискивающим взглядом осмотрела присутствующих. В этот момент я поняла, что мы здесь не для разбирательств, все происходящее — очередная игра. И если Ульвира эпатирует, разъезжая на розовой карете, то девочки Флорэнс решили поддержать к себе интерес, затащив меня в суд.
Лебезящим голосом девушка поведала слезливую историю о том, как бесстыжая дарайя в день цветения персикового дерева обзывала ее и Джаф бранными словами. Моему возмущению не было предела, ведь в тот день именно эта парочка назвала нас с Харэн проститутками. Затем пришел черед второй пострадавшей, со слов которой я чуть ли не избила нечастных.
— Не переживай, мы их выведем на чистую воду, — успокаивала Ульвира. — Здесь есть свидетели, которые подтвердят твою невиновность.
За лже-обвинениями начался допрос свидетелей со стороны пострадавших. Ловкая парочка притащила в суд работника сада, шаяни из другого дома и миловидную старушку. Все как один твердили, что я виновна.
Я не могла дождаться момента, когда мне дадут слово. Пришлось сдерживаться, чтобы не бежать к трибуне. Я встала лицом к залу, в котором воцарилась мертвая тишина. Все ждали моей речи. С балкона на меня смотрела с любопытством, благоговеющей нежностью и лютой ненавистью. Самые яркие эмоции были написаны на лицах тех, с кем тесно переплеталась моя судьба.
Судья попросил рассказать, как все обстояло. Он внимательно слушал, не перебивал и не задавал вопросов.
— Вы закончили с показаниями? — спросил судья, когда я замолчала.
— Да, ваша часть.
— Тогда приступим к допросу свидетелей со стороны защиты…
Договорить ему не дали — кто-то звенел колокольчиком. Я не сразу поняла, что звук идет с балкона. Нагайна Тималли.
— Ваша честь, — обратилась она к судье, — правом старшей нагайны Хрустального города я налагаю вето на допрос свидетелей со стороны защиты.
— Занесите в протокол, — отдал указание судья секретарю.
Звонко ударив молотком по подставке, наг встал с места:
— Из-за отсутствия свидетелей со стороны защиты, судебное рассмотрение завершается в пользу Шалиты и Джаф из дома Гадюк. Марианне из дома Медянки полагается заплатить штраф. Дело закрыто.
Я не понимала, что происходит — судья ушел, зрители стали расходиться. Растерянная подошла к Ульвире:
— Что случилось?
— Тималли — старшая нагайна Хрустального города. Она, как и старейшина дахар, раз в пять лет может наложить вето.
— Мы проиграли, — наконец, осознала я.
— Это больше победа, чем проигрыш. Лучше проиграть в суде за клевету, чем за более тяжкие прегрешения. Поверь, эти хвостатые дамочки и не на такое способны.
— Увидимся в Храме, Ульвира, — бросила нам Флорэнс.