Змеиная Академия. Щит наследника. Часть 2
Шрифт:
Когда оба младших, подчиняясь приказу, удалились, император обернулся к оставшимся теням. Тяжелый взгляд золотисто-алых глаз с вертикальным зрачком невольно смягчился при виде коленопреклоненного вассала.
— Они искупят, Валиар. И они вернутся к тебе свободными, я обещаю. Чтобы обо мне не думали, мне действительно невозможно солгать. Никто не накажет их сильнее, чем они сами. И исс-купление это нужно скорее им, чем мне.
Каэрх ничего сказал в ответ — лишь склонился еще ниже, прижав руку к сердцу.
Текли рии молчания. Светильники почти потухли, едва тлели, оставляя тени-светлячки, но присутствующим и не нужен был
— Ты звал, золотой змей, и я пришел отдать старый долг, — звенит, переливаясь, голос пришедшего. Растекаются алые косы-змейки по груди, щурятся кошачьи глаза Повелителя фэйри.
— Ты один? Ш-шссссс… — иршас резко поднимает с трона и скользит вперед, едва поводя мощным хвостом.
Оскал, в котором блестят острые зубы. Злой блеск в глазах.
— Меня и одного вам хватит. Мои дети в городе давно готовы.
— Что ж, — ответная усмешка и чуть склоненная в знак уважения голова, — благодарю. Не чаял, что придеш-шшь, лес-с-сной бог.
— У меня здесь есть и личные интересы, — тоска в глубине бездонных глаз.
Шелларион видел совсем недавно эти «интересы» в компании своего сына, а еще один «интерес» находился в Академии с дочерью Судьи. Интересы в двойном экземпляре устроили засаду упрямому, как настоящий осел, а не змей, Илшиардену. Следовало тому соглашаться раньше, с богами, как и с магией безумия, не играют. Впрочем, здесь Император был почти спокоен. Древний Справедливость не такой идиот, чтобы уничтожить потенциальное сокровище для своей силы и влияния, пусть даже такое непокорное. В том и смысл. Что интересного в бездушных куклах, повинующихся одному слову?
— Они ф-фф порядке. Ты ведь с-сам отказался.
— Не время об этом. Нам надо обезвредить источник Хаоса и твоего Советника. Сможешь, император? — фэйри спросил без насмешки, смотря серьезно и задумчиво блестящими мшистыми глазами.
— Смогу, — горькое, — ты же не думаешь, что я настолько слеп, как полагают многие? Я знаю почти все, что мне нужно знать, хотя действительно обманывался слишком долго. Но тебе не кажется, Ис, что лучше начать с моей дражайшей супруги? — хоть и не хочется, а надо. Не то, чтобы на эту мерзавку у него хвост не поднялся, но все же, все же…
Ответил удивил и встревожил сильнее, чем бы хотелось.
— Нет. Ее судьба уже определена, и не тобой. Эта иршасса была обречена в тот момент, когда переступила через все кровные клятвы и пошла на обман. Ты ведь знаешь, что она не твоя истинная пара, но приворот все-таки подействовал и действует до сих пор, хоть и слабо. Ничего, сейчас и уйдут остатки.
— Вот как…
Приворот лучше всего спадает с гибелью приворожившего. Что ж. Жестоко, но заслуженно. И камень с души, хоть и не признается сам — не ему выносить приговор. А кому?
— Скоро узнаешь, увидишь. И боль потери сотрется счастьем приобретения.
— Снова загадки городиш-шь, — иршас недовольно зашипел, чуть шевеля когтями — плел собственный портал. На этих этажах остаются те, кто не может себя защитить, и сюда открытой дороги никому более не будет.
— Они все имеют разгадки.
— Конеш-шно. И это ос-собенно радует в тот миг, когда тебя
Через мгновение кроме оставленных на дежурстве Стражей в зале больше никого не было, да и сам дворец изрядно опустел. Убийцы, шедшие по следу императора, лишь попались в грамотно расставленные ловушки, найдя свою смерть. Все заговорщики на территории воздушных островов были обезврежены быстро и тихо — без малейшего шума и суеты. Вот только это уже не могло остановить ожесточенную схватку внизу. Судьба Империи решалась на улицах охваченного огнями города.
ГЛАВА 8. Мятеж
Царит повсюду хаос и раздор.
Страну бросает в жар и лихорадит.
Но кровью заговорщики заплатят
За этот гнев, за вашу скорбь, за свой позор.
Есть только долг, а остальное — вздор.
Не позже, чем сегодня на закате
Сторицей заговорщики заплатят
За этот гнев, за вашу скорбь, за свой позор.
мюзикл Волки Мибу
Город горел — разбитые витрины, улицы, обычные шумные, веселые, празднично одетые, были пусты, словно вымерли навеки. Мусор, мертвые дела, развороченные доски, вспучившаяся от магических схваток мостовая. Страшно. Безумно. Отвратительно. Рин прикрыла глаза, морщась. Они ушли из Академии, но не сказать, чтобы совесть от этого поступка совсем не мучила. Так было надо — она ощущала эта совершенно точно. Будет ли это оправданием для Нильяра? Как он сам, где?
По поводу отца она вопросами не задавалась — инициацию божественного аватара жрице трудно не почувствовать. Бедный отец… Смог ли он понять и пережить это унижение, осознать, что сейчас это единственное, что спасло его рассудок и душу? Как-то сложатся его отношения с ал-шаэ теперь… Кио дернул за рукав, отрывая от собственных тяжелых мыслей и молча указал направо, в небольшой переулок, могущий вывести к главной площади окольными путями. Рука нащупала фамильный клинок на поясе — успокаивает. Так же, как и струящийся вокруг облаком Дар. Смысла скрывать свою силу Рин не видела — кому надо — почуют все равно, а кто нет — тот и не поймет, что видит, даже если увидит. Они приняли человеческий облик — все трое — сейчас так было проще и вводило противников в заблуждение хотя бы на время.
В груди все оледенело еще после первой схватки в Академии. Хорошо лишь одно — что друзья не бросили, поддержали ее безумство, простимулированное настоятельной просьбой божественного Эскайра. «Ты должны найти того, кто мне нужен, змейка, и скорее. Время уходит…» — безапелляционно заявил бог, пообещав, что для них все сложится удачно. Вот только — насколько? Невольно ускорила шаг, ежась — в голове царила пустота. Окрасившиеся в багряно-алый цвет ритуальные одежды жрицы развевались от быстрой ходьбы, переросшей в бег. На алом не видно крови. Если жрецы одеваются в алое — значит, мир готов утонуть в безумстве карающих клинков.