Змеиная Академия. Щит наследника. Часть 2
Шрифт:
Обвивающие ее канатами жгуты ластящейся Силы. Да, я твой Меч, мой бог. Как я могу это забыть?
Удар, удар, поворот. Когтями по лицу и рукоятью къярша в челюсть. Откуда она взяла оружие? Похоже, призвала, хотя оно ей сейчас и не нужно. Сейчас ее ведет воля мстительного бога и собственное чувство справедливости. Сегодня Древний вволю напьется силы, пусть, пусть набирается ее скорее. В этой безмолвной схватке будет… нет, не один победитель, но тот, что в меньшинстве сейчас. Никто не даст глупой жертве, что, сама не ведая, явилась на расправу, сбежать. Тварь, предавшая уже не
Никогда. Шипение, хлесткий удар, ликующий клич братьев. Не стоит. Лязг кинжала и облако тьмы осушает двух последних иршасов. Недооценивать. Черный змей все-таки добирается до добычи, сжимая ее в удушающих кольцах. Силу дружбы, способную вытянуть из самого черного отчаянья. Силу любви, прошедшей сквозь века. Силу единения связанных сердец.
Капля крови с клинка медленно стекает вниз, на разбитую, растоптанную землю. Дыхание вырывается холодным облачком, кружится голова. Она бы упала, но брезгливость сильнее — в этом месте невозможно более оставаться. Сквозь шум в ушах Рин слышит, как Ллиотарен что-то зло шипит в лицо императрице.
Доносится только «шлюха» и непереводимые обороты шарсара. Аж заслушаться можно — текут ленивые, усталые мысли. Она чувствует себя опустошенной, на сердце холодно и тоскливо, а еще — тревожное предчувствие не проходит, вгрызаясь в сердце все сильнее. Не здесь он должна быть. Неожиданно Ллиотарен оборачивается — холодные глаза мертвеца ощупывают с ног до головы, и он резко бросает:
— Иди к нему. Иди сейчас, пока еще не поздно, Щит.
— Что? — он все знает…
Из центра столицы явственно тянет дымом и виднеются языки пламени — там бушует сошедшая с ума толпа.
— Что вы знаете? — резко спрашивает Киоран, подползая поближе — он бережет левую руку, да и все они оказались потрепаны — кроме, разве что, все того же Ллиотарена. Кажется, Кио никак не может определиться с тем, как ему относиться к тому, что он — сын легендарного иршаса и, в то время, сумасшедшего убийцы, чьи руки по локоть в крови жертв.
— Ничего, — с легкой усмешкой шипят в ответ, лениво дернув хвостов с замотанной в него пленницей, — ваш бог тоже сейчас сражается, разве вы не слышите?
Рин прикусывает губу клыками. Как же тонко он чувствует окружающий мир, если ощущает божественную энергию без подготовки? Действительно, прирожденный Хранитель.
— И вы поможете ему? — спрашивает, глядя прямо в чужие пустые глаза.
Кривая усмешка. Едва заметное движение головой.
— Да, жрица. Это мое искупление и мой долг. Да и эта тварь послужит прекрасным источником питания для меня и твоего бога. А что будет, то будет. За свои прегрешения перед Шелларионом я отвечу сам.
Ответит, тут сомнений нет. Но только император никогда, ни за какие сокровища мира, ни во имя каких бы то ни было норм и законов не отправит своего кровного брата на плаху. Двойная мораль? Может быть, в какой-то мере. Но и она бы сделала для любого своего близкого то же самое. Тем более, что безумие иршаса отступало, скоро его сознание полностью
— А любовница, — скривилась, но спросить было необходимо, — Нильяра?
— Какая любовница? Фсссс-ссс, — змей выглядел раздраженным и удивленным, — сссс… — смейка, мне нет досс-ступа на осс-строва. Я с-слышал… — злая улыбка, — думаеш-шь, я — способен на убийс-ство беременной женщины, какой бы гадиной она ни была?
Рин смотрела прямо — она не осуждает его, но и не знает настолько хорошо, чтобы судить о поступках.
— Вопрос снят. Нет. Ответ устроит? — сухое.
— Да, — так же коротко. Во взгляде нет вызова и извинений — только молчаливое принятие.
С остальным они разобрались быстро. Братья стащили трупы в одну кучу, а Лэйри стоило попросить землю, как тела тут же рассыпались трухой, впитываясь в нее. Теперь о месте схватки почти ничего не напоминало. Ллиотарен ушел около пятнадцати рий назад, забрав с собой усыпленную жертву — портал перед ним открылся неожиданно для остальных, хотя Рин о таком варианте событий подозревала. Эскайр позаботился, чтобы будущий источник его могущества доставили к месту его силы. Киоран отправился с ним. Да, друг разрывался и не хотел уходить и оставлять их в такой сложный момент, но… там он был нужнее. И помощь в проведении ритуала, и помощь после — ведь живой Ллиотарен будет слабее новорожденного ужика.
Сама Рин с ними пойти не могла — ее тянула связь с Нильяром, а тревога сменилась страхом, ядом разливающимся по венам. Они что-то не учли, где-то просчитались… Да, императрица обезврежена, да, она умна и хитра, но не стоит забывать о том, что по силе она из всех заговорщиков самая слабая. Есть ли шанс выбраться из более хитроумных ловушек и сможет ли в этом помочь хоть как-то она?
— Рин, — сидящая на ее хвосте подруга легонько сжала ладонью плечо, потянувшись, — успокойся. Перестань так себя накручивать, наследник, он… очень сильный маг.
— Я знаю, — дыхание перехватило, слова застряли в горле, — но если с ним что-то случится… это будет моя вина, понимаешь? Я должна его защищать, даже если я слабее, я его Щит.
— Он бы меньше всего на свете хотел, чтобы ты пострадала, ты пока не их категории, — сердито оборвала фэйри, щуря глаза.
Каэрхи в спор не вмешивались, просто держась рядом. Они были на полпути к северо-западной окраине столицы, куда ее вела пусть и притупленная, но четкая нить связи с ал-шаэ.
В этот момент все и случилось — как и все беды, тоже внезапно. Просто вмиг вспыхнула болью, дрожа, их связь, она пошатнулась, не упав только благодаря подскочившим братьям. Лэйри тут же спрыгнула, хватая за руку. Но все это было неважно, сейчас их не было рядом, да и ее здесь не было. Сознание упало в обжигающий котел чужих эмоций, в котором злость и отчаянье боролись с безумной болью, пронизывающей с ног до головы. Не сразу Рин смогла понять, что это эмоции Нильяра, что она сейчас в его сознании — полностью открытом и корчащимся в агонии.